РЕГИОНАЛЬНАЯ ПАРТИЯ КОММУНИСТОВ И АССОЦИАЦИЯ МАРКСИСТСКИХ ОРГАНИЗАЦИЙ

Коммунист Ленинграда № 1/2007 (55)

 

Диалектика «засыпания» государства на переходе из «царства необходимости» в «царство свободы»

 

Вспомним два основополагающих положения марксизма, касающихся проблем перехода от последней экономической формации к бесклассовому, коммунистическому обществу:

«Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период революционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует и политический переходный период, и государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата» (К.Маркс, «Критика Готской программы», 1875 г.);

«Первый акт, в котором государство выступает действительно как представитель всего общества – взятие во владение средств производства от имени общества, – является в то же время последним самостоятельным актом его как государства. Вмешательство государственной власти в общественные отношения становится тогда в одной области за другой излишним и само собой засыпает. На место управления лицами становится управление вещами и производственными процессами. Государство не «отменяется», оно отмирает» (Ф.Энгельс, «Анти-Дюринг», 1876-78 гг.).

Этот марксов экономический и политический переходный период В.И.Ленин для краткости назвал одним хорошо знакомым словом «социализм» в «Государстве и революции» (1917 г.)

После мировых революционных генеральных репетиций «штурмовавших небо» героев Парижской Коммуны 1871 г. и московской Красной Пресни 1905 г. Великий Октябрь 1917 провозгласил победу наёмного труда над капиталом. Начался отсчёт нового времени, времени сосуществования и острейшего соперничества социализма и капитализма.

Искажения научных основ социалистического развития, допущенные под давлением мелкобуржуазной среды на рубеже 1930-ых годов и далее сталинским руководством, привели в конечном счёте к краху «реального социализма», или, иначе говоря, – сталинистской модели социализма, в 1991 г.

Но опыт, приобретённый советским народом и мировым пролетариатом за годы 74-летней великой эпохи, бесценен. Его осмысление служит дальнейшему развитию марксизма во всех его частях. В том числе, – что особенно важно для мирового революционного движения, – в выявлении, уяснении и определённой конкретизации процесса передачи функций государства диктатуры пролетариата, этого «не-совсем-государства», производственным и общественным объединениям трудящихся.

1

 Итак, что дал «реальный социализм» для понимания того, каким должен быть социализм истинный, т.е. переходный период без искажений? В чём состоят несомненные достижения «реального социализма» и серьёзные, трагические, чужеродные социализму извращения в его трёх-четвертьвековой истории?

Говорить об этом следует, ориентируясь на функции, возложенные историей на диктатуру пролетариата. Назовём их. На первых порах после взятия политической власти пролетариатом главные роли играют функция подавления сопротивления свергнутой буржуазии и функция обороны от интервенции извне (когда революция первоначально побеждает в одной или нескольких странах). Но после того как сопротивление свергнутой буржуазии сломлено, функция подавления практически должна сходить на нет, а функция обороны социалистического отечества (или отечеств), оставаясь обязательной на более или менее длительный период сосуществования двух конкурирующих мировых систем, всё же уступает первые роли функциям хозяйственно-организаторской (экономической) и культурно-воспитательной. На них и остановимся.

Организационно-хозяйственная функ­ция. Одна из её сторон состоит в планомерном и пропорциональном развитии производительных сил на основе использования новейших достижений науки с целью максимального удовлетворения растущих потребностей трудящихся. Вам это ничего не напоминает? Это почти дословная сталинская формулировка т.н. основного закона социализма. Последнее есть серьёзная, принципиальная ошибка (или более, чем ошибка) И.В. Сталина. В ней кроется главное политэкономическое извращение сути переходного периода. Ибо она, эта формулировка, абсолютизирует, неправомерно превращая в основной закон, лишь одну из сторон одной из функций социалистического «не-совсем-государства». Она игнорирует другую, неотъемлемую от первой, сторону организационно-хозяйственной функции диктатуры пролетариата: максимальное раскрытие в ходе развития производительных сил творческого потенциала трудящихся, их инициативы, путём оптимального сочетания материальных и моральных стимулов труда.

Как же эта функция действовала на протяжении существования советского строя? Экономические достижения Советского Союза несомненны и колоссальны. Страна за несколько десятилетий, испытав огромные потери и тяготы страшной войны, прошла путь (расширим черчиллевский панегирик Сталину) от сохи до космоса. Отечественная наука вышла на передовые рубежи почти во всех фундаментальных секторах знаний. Советский Союз стал второй сверхдержавой, центром мировой системы «реального социализма», обеспечив ядерно-космический паритет двухполюсного мира. Нельзя не сказать и о том, что сейчас вспоминается многими людьми с тоской о «счастливом советском прошлом». Были достигнуты некоторые элементы коммунистических общественных отношений – возможности получать по потребностям образование, включая высшее, медицинское обеспечение, развивать по потребностям технические, художественные, спортивные способности детей и взрослых и т.д. Таковы бесспорные плюсы «реального социализма».

Однако при всём этом однобокость, односторонность реализации организационно-хозяйственной функции пролетарского государства, игнорирование демократической сущности диктатуры пролетариата, которая должна пронизывать её снизу доверху, стала одной из главных причин краха «реального социализма». Все упомянутые и другие его достижения завоёваны мобилизационными, командно-административными методами, поначалу – с использованием рождённого Октябрём энтузиазма масс, но без опоры на широкий разворот инициативы, без сочетания, как учил Ленин, морального и материального стимулов. В лозунгах, в пропагандистских и агитационных статьях этого было с излишком, но на практике – нет. На практике – «инициатива наказуема», формально проводившееся социалистическое соревнование. В сталинские времена ини­циативу гасила атмосфера страха, в постсталинские – не контролируемая пролетариатом партгосбюрократия, узурпировавшая его власть, находила другие, более мягкие приёмы для сдерживания не санкционированных сверху инициатив. Чего стоит только проникнутое догматическим непониманием марксистской диалектики и прямых ленинских указаний тупое вмешательство цекистских бонз в развитие науки, отбросившее с передовых позиций отечественную биологию и приведшее к отставанию Советского Союза в электронной индустрии и информационных технологиях!

Можно вполне обоснованно утверждать: именно из-за того, что не была развёрнута творческая инициатива масс, рабочих, инженеров, учёных, организаторов производства, что в этом главном отношении организационно-хозяйствен­ная функция диктатуры пролетариата была атрофирована, Советский Союз лишился имевшегося у него бесценного резерва, который мог обеспечить ему победу над Западом в соревновании за производительность труда – реализацию ленинской мечты, достижение точки невозврата в прошлое. И никакого застоя бы не было…

В этом дополнительно убеждают результаты знаменитой косыгинской пятилетки 1966-70 гг., лучшей по всем показателям за весь послевоенный период. А.Н.Косыгин, занимавший пост председателя Совета министров, ввёл систему хозрасчёта, разработанную харьковским профессором Либерманом. Предприятия получили невиданную ранее свободу действий в рамках государственного плана. Это дало чрезвычайно большой эффект. Но партгосаппарат инстинктивно почувствовал угрозу своим корпоративным интересам, ибо само собой возникал вопрос о его нужности, о его роли в обществе. И реформа, настоящая социалистическая реформа, не чета нынешним, была свёрнута.

Достаточно много подтверждений высокой эффективности коллективистского производственного творчества дают передовые предприятия разных отраслей в 1960-70-ые годы. Я хорошо знал работу Себряковского цементного завода в Волгоградской области. Завод был насыщен последними технологическими новинками того времени. Технологическим обновлением были увлечены коллективы всех цехов и бригад. Инициатива фонтанировала. Группам научных сотрудников различных институтов было легко воплощать свои разработки: они подхватывались на лету и обогащались идеями производственников. Так строило работу руководство завода во главе со своим знаменитым директором Марком Смеховым. Очень часто предложения, исходившие на самом деле от директора, пропускались через беседы с рабочими и уже озвучивались, при этом, разумеется, обогащаясь деталями, как предложения рабочих. И авторский энтузиазм умножался, выливаясь в технолого-экономические результаты. Примерно так же работало гремевшее на всю страну Ивановское станкостроительное объединение, возглавляемое Кабаидзе. А разве не через инициативу снизу достигали успехов, превосходивших показатели зарубежных агрофирм, колхозы, где председателями были Бядуля, Посмитный, Стародубцев?! Но эти и другие возможные примеры, увы, были исключениями из общего порядка вещей.

В своей интересной, лаконичной, к сожалению, малотиражной брошюре «Коммунистически организованный капитализм» В.Искрин, по-моему, правильно сформулировал роли плана, являющегося прерогативой государства, и коллективов предприятий в социалистической, переходной фазе коммунистического общества: индикативный план сообщает, что и в каких количествах нужно производить, а предприятие – цех – бригада решают, – как производить. И реализуя в практической деятельности экономически наиболее эффективное производство заданных продуктов, работники преобразуют себя, становясь психологически готовымик выходу из отношений начальник – подчинённые и вхождению в коллективистские отношения сотворчества в управлении не людьми, а технологическими процессами.

Итак, политэкономические минусы «реального социализма» заключаются в односторонности реализации организационно-хозяйственной функции диктатуры пролетариата – игнорировании её демократической сущности, отчуждении работников от управления производством, т.е. вырождении диктатуры пролетариата в диктатуру бюрократии. Теперь мы можем, благодаря осознанию этих минусов, обратить их в плюсы на новом социалистическом переходе после победы новой коммунистической революции.

Культурно-воспитательная функция. Преобразуя мир, преобразовать себя – вот суть этой функции. Иначе говоря – создание условий для раскрытия творческих способностей, заложенных в каждом человеке, воспитание активного, высокообразованного, гармонически развитого труженика, коллективиста, интернационалиста.

В реализации этой функции «реальным социализмом» отчётливо выделяются два крупных периода: 1917-1934 и 1935-1991 гг. Внутри них, конечно, выделяются свои стадии, со своими особенностями. Но эти два периода отличаются друг от друга кардинально. В первом из них культурно-воспитательная функция Советского государства, в основном, действовала адекватно задачам переходной фазы. Во втором – под давлением правящей переродившейся партийно-государственной бюрократии культурно-во­спитательная работа государства претерпела глубокие, чужеродные социализму и противоречащие задачам диктатуры пролетариата, искажения.

Сначала о первом периоде. Ленин и большевики прекрасно понимали правоту Плеханова относительно культурной отсталости России как фактора, препятствующего проведению социалистических преобразований. Отсюда – важнейший компонент ленинского плана социалистического строительства – проведение культурной революции. Она интенсивно прошла на всех этажах – от ликвидации безграмотности, от повсеместных изб-читален, клубов, массовых площадных действ до вершин науки, литературы, всех видов искусства.

Ещё в самом разгаре Гражданская война, а новая, пролетарская власть открывает Физико-технический и Оптический институты в Петрограде во главе с Иоффе и Рождественским, находит средства для дальнейших исследований великого физиолога Павлова, открывает в Москве Центральный аэрогидродинамический институт во главе с Жуковским и Чаплыгиным. Именно в эти годы новым ярким блеском засверкали уже известные и зажглись молодые научные звёзды: Н.Семёнов, Капица, Ландау, Фок, Курчатов, Флёров, Петржак, Иваненко, Зельдович, Харитон, Н.Вавилов, Тимофеев-Ре­совский, Кольцов и многие другие. И это только в физике и генетике.

Именно в эти годы под мощным воздействием революционного октябрьского импульса родились новая литература и новое искусство с огромным разнообразием школ и течений. Горький и Шолохов, Блок и Маяковский, Пильняк и Бабель, Платонов и Эренбург, Вишневский и Булгаков, Ахматова и Цветаева, Мандельштам и Есенин, Леонов и Ильф с Петровым, Уткин и Заболоцкий и другие непохожие друг на друга литераторы; Вахтангов и Таиров, Мейерхольд и Михоэлс при новом раскрытии талантов корифеев МХАТа, ведомых Станиславским и Немировичем-Данченко – лишь немногие из деятелей советского театра, кто олицетворяет его мощь и разнообразие уже в первые 15 лет существования Советского государства. То же можно сказать и о музыке (великие Шостакович и Прокофьев, Мясковский, Шапорин, Асафьев, возникновение мировых исполнительских школ в Москве, Ленинграде, Одессе), и об изобразительном искусстве (Бродский и Альтман, Конёнков и Шадр, Петров-Водкин и Филонов, Малевич и Нестеров, Серебрякова и Фальк и т.д.). Школы, группы, течения творили, каждая в своей манере, спорили, порой отчаянно, развивая многогранную, многокрасочную культуру воспрявшего человека, сбросившего цепи капиталистического угнетения, в том числе духовного, не испытывая ещё нивелирующего давления сверху.

В эти же первые 15-17 лет Советской власти колоссальное развитие получили образование, наука, литература, искусство во всех национальных республиках Советского Союза. Неоценим и общепризнан вклад, который с большим энтузиазмом внесла в это развитие русская интеллигенция Москвы, Ленинграда и других университетских городов страны.

Надо особо сказать о мировом значении подвига советских психологов и первооткрывателей новых путей в образовании и воспитании. Выготский и его харьковско-московская школа направили психологию на максимальное раскрытие творческих способностей человека, дали теоретическое обоснование и оказали непосредственную помощь становлению эффективного образования. Те же цели воспитания образованного человека-коллективиста стимулировали известные педагогические открытия Макаренко, Шацкого и других экспериментаторов-подвижников тех лет.

Успешная ликвидация разрухи в годы НЭПа и – особенно – столь невиданный взлёт культуры в стране, до 1917-го поражённой массовой безграмотностью, привлекли симпатии к Советскому Союзу в среде рабочих и левой интеллигенции за рубежом.

Всё изменилось примерно с 1934-36 гг. К этому времени завершилась начатая в 1927 г. и проходившая в скрытой форме бюрократическая контрреволюция. Культурно-воспитательная функция диктатуры пролетариата оказалась фактически сломанной – формирование свободного, гармонически развитого, всесторонне образованного и информированного человека творческого труда осталось на словах, на деле заместившись формированием человека-винтика, во всём доверяющегося всезнающему вождю и тогдашней вертикали власти, знающего своё дело специалиста и послушно выполняющего указания начальства.

Уничтожение в 1937-38 гг. практически всего актива большевистской партии, высшего и старшего командования Красной Армии и Флота сопровождалось выкашиванием или отправкой в ГУЛАГ значительного числа деятелей советской культуры. Под флагом борьбы с национальными уклонами и при цинично повторяемой сталинской формуле о советской культуре – «национальной по форме и социалистической по содержанию» закрывались национальные театры в Москве, Ленинграде и других крупных городах Российской Федерации, выходящие на национальных языках журналы и газеты. Атмосфера страха и всеобщей подозрительности плотно накрыла духовную жизнь советского общества.

Победоносное завершение Великой Отечественной войны породило надежды на освобождение от тоталитарного давления на духовную жизнь. Но властвующая (якобы от имени пролетариата) бюрократия была начеку. И посыпались постановления ЦК по вопросам литературы, музыки, кинематографии, дискредитировавшие махровым догматизмом и некомпетентностью социалистическую идеологию, которую они будто бы защищали, был учинён разгром советской биологии, развёрнута отвратительная шовинистическая кампания под видом борьбы с космополитизмом. Грубо и настойчиво бюрократическая диктатура, паразитировавшая на идеях Ленина и Октября, кощунственно их искажая, возвращала в общество страх, подозрительность, конформизм.

Однако феноменально другое. Советская, по-настоящему партийная интеллигенция выстояла, преодолев страшные нравственные испытания 1936-40, 1946-53 гг. и – после хрущёвской оттепели 1956-62 гг. новый холод тоталитарного надсмотра (вспомним хотя бы позорный суд над Иосифом Бродским, изнурительную борьбу великого Товстоногова с Ленинградским обкомом за каждую премьеру, «бульдозерные» выставки и т.д.).

Что имеет в виду утверждение «советская интеллигенция выстояла»? Вот что.

Развивалось, демонстрируя впечатляющие успехи, советское образование, среднее и высшее. Укреплялась и расширялась сеть художественных, спортивных, технических секций в бесчисленных дворцах и домах пионеров, где подвижники-педагоги отдавали свои души и знания развитию способностей юных граждан страны.

Вдохновенно трудились советские учёные в академических и отраслевых институтах. Именно работники научно-технических центров Советского Союза возвестили начало космической эры. И надо отдать должное нашим западным антагонистам – ошеломлённые этим первенством, они признали в этом прорыве … победу советской системы образования.

Но удивительно и другое. Не только учёные-естественники, талантливые инженеры и мастера наукоёмких производств творили новое во благо расцвета «реального социализма» (или, по А. Бузгалину, – «мутантного социализма», что точнее), но даже в общественных науках, где тоталитарный гнёт псевдосоциалистических идеологов был особенно силён, действовали исследователи, совершавшие открытия, твёрдо, вопреки этому гнёту, державшие в руках факел марксизма. Достаточно назвать имена Эвальда Ильенкова и Михаила Лифшица.

И во всех сферах культуры все эти годы, несмотря на трагический излом вектора социалистического развития, создавались работавшие на коммунизм великие произведения. Вспомним вошедшие в историю кино фильмы: «Чапаева» бр. Васильевых, «Весёлых ребят», «Цирк», «Волгу, Волгу», «Весну» Гр. Александрова, картины Калатозова, Чухрая, Шукшина, Бондарчука, Ромма, Райзмана, «Берегись автомобиля» и другие «чувства добрые пробуждавшие» комедии Рязанова и Гайдая, глубочайший фильм-притчу «Покаяние» Абуладзе. Вспомним драматургию Арбузова, Розова, Вампилова, столь разный, социальный и психологический театр Акимова, Любимова, Эфроса, Товстоногова, Стуруа. А великие симфонии Шостаковича, с их яркой трагической и оптимистической программностью, светлая и бодрящая мелодичность Дунаевского, бр. Покрасс, Хренникова, Кабалевского, Хачатуряна, Блантера!.. Сколь многим обогатили, преодолевая цензурные рогатки, отечественную литературу Фадеев, Симонов, Твардовский. Последний совершил подвиг, подняв, будучи настоящим коммунистом, на уровень высокой художественности и истинно социалистической морали, журнал «Новый мир». Можно смело присоединить к этому списку поэтов «Оттепели» Вознесенского, Евтушенко, Рождественского.

Вопреки извращениям, лучшая часть советской интеллигенции, проникнутая социалистическим духом, не растерявшая революционные идеалы Октября, творила новую культуру свободного человека будущего. Этим она преодолевала страх. Это было проявление внутреннего нонконформизма. Поэтому при всём уважении героического романтизма тех, кто подобно московским физикам, включая молодого Ландау, в 1938-м или поэту Жигулину и тбилисской группе «Смерть Берии!» после Отечественной войны открыто бросил вызов сталинской диктатуре во имя диктатуры пролетарской, т.е. подлинной социалистической демократии, мы должны оценить подвиг тех, кто в тяжёлых условиях дискредитации социализма структурами партийно-государствен­ной власти и вопреки их давлению фактически выполнял функцию диктатуры пролетариата и утверждал коммунизм в культуре, как точно заметила Л. Булавка.

И эти плюсы в сфере культуры, науки, образования, достигнутые в условиях господства минусов, – обеспечивают нас богатым ресурсом при подготовке нового, улучшенного издания революционного перехода в «царство свободы».

2

Главное содержание общественной жизни после революционного взятия политической власти пролетариатом составит преодоление отчуждения человека от результатов его труда. Самоуправление и самоорганизация трудовых коллективов, неуклонное их развитие вширь и вглубь – главные средства разрешения проблемы отчуждения. По мере развития самоуправления производственных и творческих ассоциаций будут диалектически разрешаться, сниматься противоречия, которые несомненно должны возникать как при передаче одной за другой государственных прерогатив ассоциациям непосредственной демократии, так и при самовоспитании нового, гармонически развитого человека, освобождающегося от давящих, доставшихся от прошлых веков вериг потребительства и эгоизма. На это диалектическое разрешение в течение всего переходного периода работает уходящая на «исторический покой» политическая надстройка, выполняя в полном объёме обе главные функции диктатуры пролетариата: организационно-хозяйственную и культурно-воспитательную.

Нужно иметь в виду, что этот генеральный процесс перехода от управления людьми к управлению вещами и технологическими процессами неизбежно будет не гладким, а противоречивым. Как бы ни были выверены программные установки партий и ассоциаций по планомерному развитию последних, те или иные государственные структуры будут внутренне сопротивляться передаче своих прерогатив негосударственным ассоциациям. Развитию самоуправления и самоорганизации производственных и общественных ассоциаций не может не противостоять инерция самосохранения государственных структур. Это одно из неизбежных противоречий переходного периода. Механизм снятия этого противоречия известен. Он был указан Лениным – рабочий контроль. Но только в том случае, если комиссии и группы рабочего контроля будут ротируемыми, они смогут успешно преодолевать вполне предсказуемую тенденцию торможения процесса «засыпания» государства. Полгода, максимум год – срок участия того или иного работника в комиссии или группе рабочего контроля.

Выше говорилось о советском опыте, плюсы и минусы которого одинаково ценны для минимизации ошибок в ходе нового, «улучшенного издания» социалистического переходного периода от «царства необходимости» к «царству свободы». Но в нашем распоряжении не только советский опыт. Постсоветские многолетние эксперименты самоуправления и самоорганизации, проведённые Святославом Фёдоровым, Магомедом Чартаевым и руководимыми ими многочисленными коллективами, опыт героического полуторалетнего ведения производства на Выборгском ЦБК, отнятом коллективом у приватизаторов, в условиях жёсткого противостояния с ними, питают наш оптимизм. Значит, самоуправление, без капиталистов и без государственного вмешательства, – отнюдь не утопия. Питает наш оптимизм и достаточно богатый зарубежный опыт. Это и система предприятий с коллективной собственностью работников (ESOP), охватывающая примерно 10% работающих по найму в цитадели мирового капитализма – США, и мощная кооперативная система в Мондрагоне, Испания. Эти социалистические острова в капиталистическом океане не только прививают навыки самоуправления, формируя менталитет труженика-коллективиста, работающего на свою ассоциацию. Они закаляют каждого в борьбе за существование этих самоуправляемых ассоциаций и, таким образом, помогают наращивать боевые политические мышцы.

Самоуправление как форма организации производства даже в условиях господства капитала, ещё до взятия политической власти пролетариатом, в сочетании с всемерным развитием протестного движения против наступления на права трудящихся, за их расширение, взращивают классовое сознание пролетариата. Достижение достаточно высокого уровня пролетарского классового сознания есть необходимое условие для успешного революционного установления пролетарской диктатуры – последней, наивысшей, социалистической формы демократии.

3

Что же представляет собой современный пролетариат? Важность проблемы очевидна. До середины ХХ века понятия «рабочий класс» и «пролетариат» практически были тождественны. Начавшаяся с этого рубежа научно-техническая революция так усложнила субъектную структуру великого противоречия наёмного труда и капитала, что от тождества ничего не осталось. Первая категория стала составной частью второй.

Вспомним определение Энгельса в «Принципах коммунизма»: «Пролетариатом называется тот общественный класс, который добывает средства к жизни исключительно путём продажи своего труда, а не живёт за счёт прибыли с какого-нибудь капитала, – класс, счастье и горе, жизнь и смерть, всё существование которого зависит от спроса на труд, т.е. от смены хорошего и плохого состояния дел, от колебаний ничем не сдерживаемой конкуренции».

Не является ли сегодня, согласно этому определению, пролетарием инженер-программист Майкрософта, которого эксплуатирует Билл Гейтс, присваивая создаваемую этим инженером прибавочную стоимость продаваемого информационного продукта? Конечно, является. Не является ли сегодня таким же пролетарием российский специалист с высшим образованием, кончивший с отличием институт им. Бонч‑Бруевича и работающий по найму в каком-нибудь «Телекоме»? Разумеется, является. То же самое можно сказать, например, о конструкторах заводов концерна «Силовые машины», обогащающих своим трудом Потанина, или об инженерах-нефтяниках, работающих на буровых Сибнефти или ТНК, прибавляющих дополнительные доллары и евро к счетам Абрамовича и Вексельберга в зарубежных банках, или о научных сотрудниках НИИ, скажем, оборонного ведомства буржуазного государства, или о профессорах и преподавателях государственных и коммерческих вузов и школ, готовящих квалифицированную рабочую силу для властвующего класса капиталистов и живущих на зарплату, похожую на подачку, или о врачах государственных и частных клиник, «ремонтирующих» для «коллективного капиталиста» покупаемый им товар «рабочая сила».

Одновременно с научно-техническим прогрессом усиливается поляризация современного буржуазного общества. Промежуточные слои вымываются. Относительно большая их часть пополняет ряды эксплуатируемых, меньшая – эксплуататоров. Усиливается финансовая мощь мирового капитализма, захватывающего господствующие позиции в непроизводственной сфере и интенсивно использующего СМИ и шоу-бизнес как духовные ОВ против своего классового противника. Усиливается количественно и качественно

пролетариат, правда, пока ещё как «класс в себе», разобщённый, особенно в России и СНГ.

Как в армии и, вообще, в вооружённых силах роль различных их видов меняется со временем, так и в составе пролетариата происходит смена авангардных отрядов. Если передовым отрядом пролетариата до середины ХХ века являлся индустриальный рабочий класс, то ныне на роль авангарда законно претендуют и это исторически ответственное место занимают научные и инженерно-технические работники, занятые в сфере высоких технологий.

Если раньше, 50-70 лет назад, уровень развития металлургии и машиностроения определял уровень экономики той или иной страны, то сегодня – это хайтэк. Поэтому если тогда естественно основное внимание революционеров-марксистов обращалось на работу с рабочими крупных заводов индустриальных центров, то сегодня научно-технические и инженерно-технические работники должны занять ведущие позиции перед новыми решительными схватками с мировым капиталом. Кстати, научно-технический и инженерно-технический компоненты пролетариата как социальные субъекты более остальных подготовлены к переходу в «царство свободы». Это люди, как правило, творческого труда, те самые «homo creator», по А.Бузгалину, у кого уже сегодня труд – не только жизненная необходимость, но, действительно, первая жизненная потребность.

 Выяснив усложнившийся, расширившийся состав современного пролетариата, ведущий отряд которого по характеру труда существенно отличается от индустриальных рабочих прошлого, мы должны отметить в связи с этим две отличительные особенности обоих авангардов. Цеховые условия труда индустриальных рабочих повседневно способствуют укреплению изначально присущего заводским рабочим чувства коллективизма, общности интересов, по крайней мере, на уровне цеха или даже завода. Это объективно облегчает партийным пропагандистам формировать у этих пролетариев классовое самосознание. Новые пролетарии, инженерно-технические, особенно же – научные работники обычно отделены и отдалены друг от друга. Их труд, главным инструментом которого является персональный компьютер и¤или какой-либо приборный комплекс, индивидуализирован. Этот фактор объективно затрудняет формирование у новых пролетариев сознания классовой общности. Но, с другой стороны, другая особенность новых пролетариев – высокий образовательный уровень – играет компенсирующую роль, объективно облегчая понимание социалистической перспективы и необходимости целенаправленной классовой борьбы.

Отмеченные особенности диктуют иные императивы для левых политических движений, для марксистских партий по сравнению с привычными для ХIХ – ХХ (до его середины) веков. Пропаганда должна быть максимально доказательной, убедительной. Образованные марксисты должны идти на открытые дискуссии с представителями иных взглядов и течений в аудиториях КБ, НИИ, вузов. Следует сказать, что эта сторона дела у нас не на высоте.

4

 

В свете опыта последних лет нуждается в новом рассмотрении проблема взаимоотношений партий и общественных ассоциаций в левом движении.

Без боевой, авангардной партии ленинского типа, вооружённой марксистской диалектикой и опытом классовой борьбы во главе трудовых масс, успешно совершить коммунистическую революцию даже в назревшей революционной ситуации невозможно. Сегодня такой партии ни в России, ни, вообще, в мире (за исключением, быть может, Аргентины, где высоки авторитет и организованность Рабочей партии), нет. Крах «реального социализма» ударил и по всем левым партиям, исторически происходящим из Третьего и Четвёртого Интернационалов.

Перед современными марксистскими малочисленными организациями, стремящимися к образованию авангардной партии, стоят весьма трудные задачи. Им необходимо высоко держать факел марксизма, развивать его, обогащая новыми положениями и выводами адекватно развивающейся действительности. Им необходимо стремиться к политическому объединению с родственными политическими структурами (имея в виду в не слишком далёкой перспективе создание авангардной партии), чётко при этом сохраняя идейные водоразделы с неосталинистами с одной стороны и с социал-реформистами (правыми социал-демократами) – с другой. Им необходимо – и это самое главное – в практической политической деятельности нарабатывать новый авторитет у изощрённо эксплуатируемых самых различных трудовых слоёв.

И эта последняя задача решается в первую очередь активной работой в непартийных общественных ассоциациях. Как век назад, в ленинские времена, большевики умело вели агитацию в рабочей среде, в цехах крупных предприятий, так ныне активисты партий, наследующих дело Маркса и Ленина, должны быть своими людьми и в сравнительно малочисленных коллективах высокотехнологичных производств, и во всех действующих общественных ассоциациях, демонстрируя заинтересованное, инициативное отношение к общему делу соответствующей ассоциации. Опыт январско-февральских схваток с властью в Ленинграде подтвердил плодотворность такой дрожжевой работы коммунистов в Движении гражданских инициатив, а затем и в многопартийном Петербургском гражданском сопротивлении. В итоге руководители малочисленной Региональной партии коммунистов заслуженно завоевали столь большой авторитет, что естественным образом практически – не формально –возглавили ту и другую структуру (или, скажем точнее, дипломатичнее, оказались в их руководстве).

Похоже, что в условиях сегодняшней России, сегодняшнего СНГ, когда пролетариат ещё остаётся «классом в себе», широкие по спектру настроений, но нацеленные на активную защиту общегражданских интересов общественно-политические движения и ассоциации становятся по своей роли слегка напоминающими прежние столетней давности Советы.

В общественных движениях и ассоциациях в ходе проводимых ими акций политизация участников неизбежна. Это приводит и к возрождению классового солидарного сознания. Наиболее активные участники движений, зарекомендовавшие себя самоотверженной работой в ассоциациях и обнаружившие интерес к марксистскому мировоззрению, рекрутируются в партию. И на определённом этапе партия (или коалиция партий), вобрав в себя новые, проверенные в делах кадры, являясь высшей формой политической ассоциации, становится настоящим авангардным политическим отрядом современного пролетариата. И когда «низы уже не смогут далее жить, а верхи – управлять по-старому», т.е. когда обострение всех классовых противоречий приведёт к революционной ситуации, этот подготовленный авангард во главе осознавшего свои интересы и своё место в борьбе современного пролетариата сможет успешно произвести революционную смену власти и развернуть социалистический переход в бесклассовое общество.

После революционного взятия власти ведущая роль партии (или коалиции марксистских партий) сохраняется. Перед ней стоит двоякая миссия: быть политическим организатором и контролёром процесса «засыпания» государственных структур, правильного функционирования диктатуры пролетариата и быть ассоциацией-образцом для всех других развивающихся ассоциаций освобождающихся от отчуждения тружеников.

Опираясь на позитивный и негативный опыт советских лет, можно предположить, что первыми сферами, в которых ассоциации свободных тружеников станут полноправными наследниками государства, будут наука, образование, культура, здравоохранение. В производственных ассоциациях в ходе постепенного вытеснения управления людьми управлением технологическими процессами главное внимание бесспорно будет уделяться совершенствованию организации организации труда. Точно так же уже сегодня можно с высокой вероятностью предположить, что долее всего государство будет бодрствовать в сфере финансовой, т. к. товарно-денежные отношения исчезнут лишь к концу переходного периода. Партийная политика в этой сфере будет, очевидно, направлена на то, чтобы по мере превращения труда из необходимости в первую жизненную потребность в его оплате росла доля общественных фондов, т.е. непосредственно коммунистическая составляющая в распределении результатов труда.

С завершением переходного периода, исчерпанием функций диктатуры пролетариата, с завершением социалистической фазы коммунизма и вступлением в фазу бесклассового общества партия «растворяется» в ассоциациях свободно развивающихся людей, «снимается» более высокой формой ассоциации, уходя в предысторию вместе с последними формами государства и демократии.

Таким образом, диалектику взаимоотношения партия (партии) – ассоциации можно проиллюстрировать следующей схемой.

 

 

Прокомментируем её, вкратце повторяя и суммируя сказанное выше в этом разделе.

Итак, в недрах капиталистической формации, из всевозможных ассоциаций трудящихся выделяются, отличаясь своей сознательной дисциплиной, пролетарские партии, призванные политически просвещать пролетариат, внося в него классовое сознание, оказывать политическое влияние на другие существующие ассоциации трудящихся и эффективно готовить их и пролетариат в целом к революционному низвержению эксплуататорского строя. Когда развитие событий приводит к революционной ситуации, партия (партии) в сжатый во времени период непосредственного взятия власти безраздельно направляет (направляют) процесс. Роль непартийных ассоциаций в этом узком отрезке исторического времени сравнительно незначительна или носит исключительно подчинённый характер. После взятия власти, с началом переходной фазы, главная стратегическая цель пролетарской партии (партий) – создание условий, способствующих максимальному раскрытию творческого потенциала трудящихся, многочисленных производственных и других самоорганизующихся и самоуправляемых ассоциаций, и постепенная передача им функций «отмирающего» государства (государств) при координации деятельности с родственными партиями других стран мира. С завершением социалистической фазы и превращением общества в бесклассовое партии «растворяются» в коммунистических ассоциациях.

Таким образом, пролетарские партии возникают из поначалу неполитических ассоциаций трудящихся, развиваются в ходе подготовки, проведения и закрепления результатов коммунистической революции и, исполнив свою ведущую роль, «отмирают, растворяясь» опять-таки в ассоциациях, но уже бесклассового общества. Движение по восходящей спирали и закон отрицания отрицания, эти императивы диалектики, торжествуют и в исторической судьбе пролетарских партий.

Продолжительность социалистической фазы будет зависеть от того, победит ли первоначально новая коммунистическая революция в одной или нескольких странах или одновременно в ряде экономически развитых стран. В первом случае переходный период, очевидно будет более длительным. Но представляется, что глобализация уравнивает вероятности того и другого сценариев и даже делает несколько более вероятным второй. Многое будет зависеть от правильной скоординированной работы левых сил на национальном и международном уровнях. Но завершится переходный период в любом случае одновременно в глобальном масштабе.

Фукуяма провозгласил конец истории. Сорос признаёт кризис капитализма и ищет пути его спасения. Тщетно. С законами развития человечества, вскрытыми Марксом, спорить бессмысленно. Впереди – не конец истории, а конец предыстории. Освобождённое от антагонистических противоречий, свободное сообщество людей-творцов будет радостно снимать неантагонистические противоречия – источники развития уже коммунистической цивилизации. Это будут противоречия между потребностями новых наукоёмких производств и требованиями сохранения и улучшения окружающей среды, между угрозами планетарных стихий и возможностями их предупреждения, минимизации наносимого ими вреда, между достигнутым уровнем знаний и требующими раскрытия непознанными явлениями и закономерностями, между творческими задачами, которые ставит перед собой человек, и ограниченностью человеческой жизни, между семейным и общественным воспитанием детей, между различными течениями в литературе и искусстве и т.д.

Отношения между людьми станут естественными, человеческими. Семья перестанет быть экономической ячейкой общества. Её судьба будет определяться лишь родительскими обязанностями и чувствами и отношениями привязанности друг к другу мужчины и женщины. Можно не сомневаться, что в бесклассовом обществе любовь займёт подобающее ей господствующее место среди чувств, соединяющих людей.

Председатель Земшара Велемир Хлебников звал к этому обществу двумя однородными словами: «Любите, любите, любите, любите, любите, любите, любите Любовь!»

Надо мечтать! И надо действовать!

   
И. Г. Абрамсон

 Прим. автора. Данная работа впервые опубликована в книге "Государство и общество: философия, экономика, культура. Доклады и выступления на международной научной конференции 14-15 апреля 2005 г.", М., 2005. В нынешней публикации в заключительный раздел текста внесено дополнение.

 Читайте также:

 
[главная страница сайта]     [оглавление номера]       [архив газеты]     [последний номер]

 


счетчик посещений