РЕГИОНАЛЬНАЯ ПАРТИЯ КОММУНИСТОВ И АССОЦИАЦИЯ МАРКСИСТСКИХ ОРГАНИЗАЦИЙ

Коммунист Ленинграда № 1/2009 (67)..........вернуться к оглавлению

Солдаты и революция
(Окончание. Начало и продолжение в №№ 4/08(64), 5/08(65), 6/08(66))

          Победы красной конницы над белогвардейской при численном перевесе последней доказали превосходство вождей красной кавалерии над белыми генералами в военном искусстве.  Как это получилось и почему?  У белых тоже были способные военачальники, и война естественно отбирала из них лучших.  Но у красных намного шире была масса, из которой черпались способные люди, и «естественный отбор» из этой массы жестоким опытом войны не был ограничен предрассудками, которые сохранялись у белых.  Были, правда, предрассудки противоположного свойства  - недоверие к образованным людям из прежних привилегированных классов.  Но они имели меньшее значение для практики,  ибо сама природа тогдашней  войны предпочитала для командования скорее людей малообразованных, но с большим практическим опытом, чем людей с хорошей теоретической подготовкой.  Думенко и Буденный начинали при царе с самых низов.  В империалистическую войну они дослужились до вахмистров (эквивалент фельдфебеля или старшины) и заработали георгиевские кресты.  Они очень хорошо знали практически самый нижний уровень, на котором на самом деле все делается, знали возможности и недостатки своих солдат.  В 1918 году они начинали с руководства местными отрядами самообороны.  Период партизанщины оказался чрезвычайно плодотворным для Красной армии в смысле первичного отбора людей, способных к военному командованию в условиях гражданской войны.  В 1918 году Буденный был вторым номером в красной коннице.  Первым был Б.М.Думенко.  Красные командиры росли вместе с подразделениями-соединениями, которыми они командовали.  До июля масштаб их деятельности не достигал уровня кавалерийского полка.  В августе дошли до уровня бригады, в конце ноября  - кавалерийской дивизии.  До января 1919 года Буденный был заместителем  Думенко.  В январе на первое место вышел Буденный.  Думенко временно вышел из строя из-за тифа, а в мае  - еще раз из-за тяжелого ранения.  В мае Буденный впервые дошел до уровня корпуса из двух дивизий.  До этого Буденный и Думенко неоднократно били конницу белых,  но их победы не могли иметь решающего значения в масштабе фронта.  С созданием первого конного корпуса количество перешло в качество.  В июне Буденному уже удалось победить Мамонтова во встречном сражении.  Но самое принципиальное выяснение отношений с сильнейшими белогвардейскими военачальниками было отложено до октября.  Общий ход военных событий летом вынудил командование использовать конницу для прикрытия отхода стрелковых дивизий.  А в октябре-ноябре встречные сражения конных корпусов обеих сторон сразу выявили полководческое превосходство Буденного и Думенко над белыми генералами (Думенко сформировал к тому времени Сводный конный корпус, который был численно слабее буденновского, но мало уступал ему в боевых успехах).  Моральное превосходство тоже было на стороне красных, и оно было велико.  Великолепно иллюстрирует моральное противостояние хулиганский приказ-вызов Буденного генералу Шкуро.  Дело было под Воронежем 18 октября  - в самый максимум деникинских успехов.  И в этот момент Буденный приказывает «белогвардейскому ублюдку, кровавому головорезу» Шкуро командовать парадом в Воронеже (тогда еще занятом конницей Шкуро), после которого «ублюдку» было обещано висеть на виселице.  «Приказ» содержал и более крепкие выражения,  но главное было не в этом, хотя и ругательства несли моральную нагрузку, выражая ненависть и презрение.  «Приказ» не был бравадой,  он выражал страстное желание драться и уверенность в победе простого бедного мужика над спесивыми генералами.  Перед решающими сражениями у красных не было ни капли страха перед сильным противником, ни малейшего сомнения в победе.  Их вдохновлял недавний опыт побед над белыми в труднейших условиях, хотя и в ограниченном масштабе.  А у белых генералов на фронте,  уже испытавших силу буденновских ударов,  уверенности не было  - в отличие от тыловых буржуев и чиновников, которые судили о положении по пропагандистским реляциям.  Олеко Дундич, лично вручивший «приказ» дежурному по штабу Шкуро, утер нос этому штабу и тем, что благополучно вернулся к своим.  Трагическая судьба Думенко показала, что у красных тоже были проблемы с моральным состоянием.  Думенко обвиняли во «враждебности к комиссарам».  В феврале 1920 года его арестовали по подозрению в причастности к убийству комиссара Микеладзе.  Спустя много десятилетий признали, что это обвинение было ложным.  Однако в мае 1920 года Думенко расстреляли.  Этот эпизод не был исключением.  Подобные случаи сильно подрывали моральное состояние Красной армии, а иногда лишали ее талантливых полководцев. Но в целом в противостоянии с белогвардейцами моральное превосходство было на стороне красных,  и это было одним из важнейших факторов,  обеспечивших им победу.

          Уже упоминалось, что важнейшим фактором в гражданской войне было поведение казачества.  Оно не было последовательным.  В 1917 году именно на казаков возлагала главные надежды контрреволюция.  В общем тогда эти надежды не оправдались, хотя казаки последними включались в революционные события.  На рубеже 1917-18 годов в родные места вернулись казаки-фронтовики и, преодолев сопротивление старой казацкой верхушки, установили на Дону и Кубани Советскую власть.  Но эти достижения оказались непрочными и непродолжительными.  Контрреволюционная часть казачества, возглавляемая генералом П.Красновым,  получила поддержку от немцев, которые весной оккупировали Украину,  а в мае заняли также Ростов и Батайск.  Но дело было не только в немецкой поддержке.  Весной исчерпался могучий революционный импульс 1917 года и обострились противоречия между теми, кто в разной степени и по разным причинам способствовал победе большевиков.  Советская власть прежде всего выражала интересы бедноты и всегда вела линию на осереднячение.  А казаки были привилегированным сословием, в массе не бедняцким.  Они хотели сохранить и закрепить свои привилегии и не желали уравниваться с иногородними.  По этим причинам на Дону уже в мае взяла верх контрреволюция,  а в июле Краснову удалось мобилизовать многочисленную армию (более 50 тысяч) и повести ее на Царицын.  К Царицыну отступили также советские войска из Украины и Донбасса и отдельные отряды с Дона,  в том числе отряды Думенко и Буденного.  Белоказаки предпринимали также попытки наступления на Воронеж,  но получили отпор, а бросить на это направление большие силы не решились, имея в тылу красный Царицын.  Царицын привлекал их также перспективой объединения сил с восточной контрреволюцией.  Летом 1918 года Поволжье оказалось под контролем чехословаков, а Царицын и Астрахань оставались красными.  В результате Царицын стал главным пунктом противоборства на юге.  Но он не был единственным.  Весь 1918 год шла ожесточенная борьба за Кубань и Северный Кавказ.  В отличие от востока на юге совсем незаметна была роль эсеров.  Большевикам противостояли, помимо офицеров-добровольцев, казаки, у которых были свои местные политические представительства, отчасти сепаратистские («Всевеликое войско Донское», Кубанская краевая рада).  Твердых сторонников Советской власти в этих краях тоже было немало, а большинство колебалось.  Поэтому борьба была упорной и продолжительной.  Советская власть была объявлена на Кубани в феврале на съезде в Армавире.  14 марта советские войска заняли Екатеринодар.  А 10-13 апреля столицу Кубани штурмовала тогда еще корниловская Добровольческая армия. Штурм был отбит, а Корнилов убит, после чего Деникин увел за Дон то, что осталось от армии.  Но летний (второй кубанский) поход Добровольческой армии оказался успешным.  Начался он в конце июня, когда положение Советской власти было отчаянным, и она не могла помочь своим сторонникам на юге.  15 августа деникинцы вместе с кубанскими белоказаками захватили-таки Екатеринодар.  Красные на Таманском полуострове были отрезаны от своих, но не капитулировали.  В конце августа  - сентябре состоялся легендарный поход Таманской армии, которая прорвалась-таки с боями на Северный Кавказ, ведя за собой десятки тысяч беженцев.  В целом на юге России в 1918 году красные потерпели поражение, но они отвлекли на себя большие силы контрреволюции и выиграли для центральной Советской власти драгоценное время, чем внесли громадный вклад в конечную победу.

          Политика Советской власти по отношению к казачеству не была последовательной.  После поворота казаков к контрреволюции весной 1918 года конкурировали две линии  - задавить силой или найти компромисс.  Когда казаки осаждали Царицын, выбора не было.  Нужно было выдержать осаду и отбить штурм.  Кстати, осада городов  - самый неэффективный способ применения казачьей конницы, а делали это казаки очень часто и подолгу.  Кроме Царицына они бездарно и бессмысленно тратили огромные усилия на осаду Уральска, Оренбурга, некоторое время Астрахани.  Осенью 1918 года красные разбили чехословаков на Восточном фронте, а потом перенесли главные усилия на юг.  Армия Краснова, главный тогдашний противник красных на юге, была разбита.  Теперь был выбор.  Политический выбор отражался на военном выборе направления главного удара  - на Ростов через Донбасс или через донские степи.  Первый вариант означал молчаливое соглашение с казаками, второй  - непримиримое стремление добить, задавить, вырвать с корнем.  Тухачевский, который в феврале-марте командовал 8 армией Южного фронта, высказывался за перенос главных усилий на донбасское направление и получил поддержку главкома (И.И.Вацетиса).  Но возобладала другая линия. Красная армия заняла большую территорию в донских степях.  Впоследствии тогдашняя политика силового нажима, даже «расказачивания», была признана ошибочной, поскольку привела к восстанию (оно началось в марте), которое отвлекло от фронта большие силы, но подавить его так и не удалось.  Советские историки возлагают главную ответственность за «перегибы» на местные власти.  Конечно, это неверно.  Решающее значение имела ошибка центральной власти, которая неправильно поняла ситуацию.  С одной стороны недооценили возможности казацкого сопротивления. С другой  - переоценили боевые возможности своих войск и степень контроля за своими местными властями, которые после боев за Царицын были слишком злы, чтобы обойтись без перегибов.  Самым лучшим вариантом было бы, вероятно, после разгрома армии Краснова сознательно отступить и готовить преднамеренную оборону Царицына и Воронежа, а главные усилия направить на Донбасс.  Конечно, это облегчило бы возрождение армии Краснова, но заставило бы ее с большой осторожностью удаляться от станиц.  В случае же новых атак казачьей конницы против Царицына, который был близко,  красноармейские «штыки» использовались бы более эффективно, чем в донских степях.  А тот вариант, который был реализован фактически,  привел к восстанию на Дону и толкнул казаков к Деникину.  Своими летними успехами Деникин был в очень большой степени обязан донским повстанцам (и тем, кто спровоцировал восстание).  Для высшего руководства лучший в военном смысле вариант был труднее всего тем, что он означал отказ от изъятия хлеба в богатых им местностях Дона при отчаянном положении с продовольствием в столицах и северных губерниях.  Трагическая безвыходность гражданской войны была непреодолима.  Продразверстка подпитывала войну, а война заставляла усиливать продразверстку.

          Борьба в советских верхах двух линий по отношению к казачеству продолжалась и далее.  22 июня тогдашний главком И.И.Вацетис предложил сосредоточить главные усилия на донбасском направлении.  А новый главком С.С.Каменев отдал предпочтение наступлению через донские степи.  Августовское наступление, которое не привело к успеху,  проходило по обоим направлениям, причем главным было второе.  В сентябре усилиями Деникина основная тяжесть борьбы переместилась в центр фронта.  В конце сентября ЦК снова рассмотрел планы командования на юге.  Главком изложил аргументы в пользу обоих вариантов.  Решено было пока планы не менять.  И только в октябре под давлением обстоятельств было отдано предпочтение центральному направлению.  «Гениальный сталинский план разгрома Деникина» был направлен Ленину 15 октября.  В связи с этой гениальностью приходится отметить тот редкий случай,  когда Сталин и Троцкий правильно поняли ситуацию раньше Ленина (Сталин в октябре, Троцкий летом, а военные деятели Тухачевский и Вацетис   - еще раньше).  В ходе фактической реализации «гениального плана» Деникина разбили на обоих направлениях, причем главным был Южный фронт,  а на Юго-Восточном наступление красных в ноябре имело успех, несмотря на многократное превосходство белых в «саблях». 

          Наиболее многочисленной частью белогвардейских армий в максимуме их успехов были насильно мобилизованные крестьяне, основу конницы составляли казаки, а ядром их были офицеры.  Точнее, далеко не все офицеры, а небольшая часть офицерского корпуса.  Началась белогвардейщина с ничтожной по численности Добровольческой армии.  Когда Корнилов 22 февраля 1918 года вывел ее из Ростова в первый кубанский («ледяной») поход, в армии было немногим более 1000 «нижних чинов» на почти 3000 офицеров.  Причем значительную часть корниловского воинства составляли мальчишки  - юнкера, студенты, даже гимназисты.  Люди постарше, понюхавшие пороху в империалистическую войну,  не спешили под корниловские знамена.  А желающих служить в этой армии рядовыми и вовсе найти было практически невозможно.  Как же вышло, что в октябре 1919 года численность «Вооруженных сил юга России» превысила 150 тысяч?  Всего больше было, как уже отмечалось, насильно мобилизованных в последние недели крестьян.  Более 60 тысяч, в том числе 50 тысяч конницы, дали казаки, которых мобилизовали вражда к иногородним, расказачивание и продразверстка.  Но и офицерское ядро, несмотря на большие потери, выросло за полтора года войны раз в 10.  Почему в 1919 году к Деникину пришли десятки тысяч офицеров, не поддержавших Корнилова в начале 1918 года?  Большое значение имели мобилизации офицеров в тех местах, куда приходила деникинская армия.  Деникин перешел от добровольчества к мобилизациям в октябре 1918 года.  Масштаб вербовочной «работы» с течением времени также расширился.  Но наибольшее значение имели обострение борьбы и рост престижа белогвардейской армии после ее успехов на Северном Кавказе.  В начале 1918 года совсем уж мало кто верил в победу корниловцев, в добровольцы шли только самые отчаянные.  А в конце года намного труднее стало уклониться от борьбы и, с другой стороны, победа белогвардейцев представлялась весьма вероятной. Количественный рост армии сопровождался, разумеется, ухудшением качества.  Пришедшие в пору успехов офицерские кадры сильно уступали выбывшим из строя и по моральным, и по профессиональным качествам.  Тем не менее, сила деникинской армии все же росла, хотя запас устойчивости таял.  Этот «процесс» завершился крахом в октябре-ноябре 1919 года.  Разгром Деникина (и Юденича под Петроградом) не означал еще конца войны.  Летом 1920 года на польском фронте друг другу противостояли не менее многочисленные армии, чем за год до того на деникинском.  Белополяки сумели хорошо подготовиться к нападению в то время, когда Советская Россия была занята борьбой с Колчаком, Деникиным и Юденичем.  Драматизм борьбы тоже был не слабый.  Но смертельной опасности для Советской республики в 1920 году уже не было.

          В ходе войны Красная армия стала неизмеримо сильнее, но процесс ее развития был сложным и противоречивым.  Ее численность с апреля 1918 года до осени 1920 возросла с 200 тысяч до 5.5 млн.  Начиналась Красная армия с партизанщины, с отдельных почти независимых отрядов.  А в ходе войны перестроилась в настоящую иерархически организованную регулярную армию.  По своему социальному происхождению подавляющее большинство красноармейцев (почти 80%) составляли крестьяне.  Младший командный состав состоял из людей простонародного происхождения, которые были своими для рядовых.  Между рядовыми и младшими командирами проблем не было.  Проблемы были в отношениях между солдатами и бывшими офицерами, которых мобилизовали для работы в штабах, службах и на высших и средних командных должностях.  Мобилизация офицеров началась летом 1918 года.  Поначалу были опасения, что достаточного количества военспецов привлечь не удастся.  Эти опасения не оправдались. В царившей тогда атмосфере всеобщего развала и разрухи служба в Красной армии давала возможность устойчивого жизненного устройства.  Политические настроения бывших офицеров были самые разнообразные.  Наиболее контрреволюционно настроенные уходили к Корнилову и Деникину.  Очень немногие с самого начала пошли на службу в Красную армию.  Значительная часть уклонилась от участия в гражданской войне, хотя это становилось все труднее по мере того, как война разгоралась.  А большинство оказалось в противостоящих армиях по мобилизации.  Мобилизованные в Красную армию офицеры нередко переходили на сторону белогвардейцев, но доля таких перебежчиков была невелика.  Без офицеров, которые честно и эффективно служили в Красной армии, было бы невозможно создание полноценной регулярной армии, какая только и могла победить в гражданской войне.  Но положение их в Красной армии было непростым.  От прежних времен остались ненависть и недоверие простых людей к «господам».  Многочисленные измены поддерживали и усиливали такие настроения.  Хозяевами в Красной армии были не офицеры и не рядовые, а младшие командиры, выходцы из народа, и комиссары.  Их опорой, силой, цементирующей армию, были коммунисты, приходившие в нее по партийным мобилизациям.  Тот факт, что их усилиями из столь разнородных элементов, которые исключительно трудно было соединить, была в конце концов построена мощная военная организация, доказывает, что деятельность коммунистов и комиссаров была эффективной.  Очень трудной была в Красной армии проблема дисциплины, и решалась она очень суровыми репрессивными методами.  Это было неизбежно при тогдашнем классовом составе армии.  Репрессии порождали недовольство,  но оно было намного слабее, чем на другой стороне, ибо дисциплину налаживали не ненавистные господа, а товарищи коммунисты и комиссары, которые были не слишком далеки от народа.  Главным было, конечно, то, что народу ближе были цели, за которые воевали красные.  Наглядным доказательством этого было добровольное возвращение дезертиров в Красную армию.  Аналогов этому явлению не было ни в одной другой военной организации того времени.  Только в июле-августе 1919 года и только в центральных губерниях, в период больших успехов Деникина, в Красную армию добровольно вернулось более 400 тысяч дезертиров, что позволило восполнить потери и даже отменить очередной призыв.  Стоит отметить также,  что это было время очередного нажима на крестьян продразверсткой.  Белогвардейщина была столь ненавистна простому народу,  что он готов был проливать кровь и терпеть продразверстку, лишь бы не победили белогвардейцы.

          Гражданская война была не только противостоянием красного и белого вариантов государственности, но и борьбой государственности с анархией.  Никто не доказал, что анархия  - мать порядка, более убедительно, чем батько Махно.  Испытав прелести «безвластной», зато ничем не ограниченной, атаманской власти, даже буржуазия приветствовала вступление в Екатеринослав Красной армии.  Но это произошло после того, как красные и белые в основном выяснили отношения между собой.  До того отношения махновцев с красными и белыми были не простыми и многократно менялись.  Уже упоминалось, что Сталин предлагал отдать Добровольческую армию «на съедение Махно».  В октябре-ноябре 1919 года, воспользовавшись предельным напряжением борьбы деникинцев с Красной армией, махновцы сильно потрепали деникинцев на Украине. Советское руководство неоднократно пыталось завоевать махновщину изнутри, подчинить ее хоть какой-то минимальной дисциплине, а после провала таких попыток объявляло Махно бандитом.  Бывали времена, когда махновское воинство формально входило в состав Красной армии и даже принимало комиссаров, хотя были доклады о том, что батько относится к комиссарам «иронически».  Часто бывало и хуже  - комиссаров убивали.  Но приходилось терпеть  - пока не справились с белогвардейцами.  Когда же в основном справились, взялись за махновцев.  Борьба с ними и с прочими бесчисленными бандами, расплодившимися во время гражданской войны на многострадальной земле России,  была исключительно трудна.  Регулярная армия в принципе приспособлена для борьбы с другой, тоже регулярной, армией.  А банда ведет себя совсем по-другому, великолепно умеет уклоняться от столкновений с превосходящей силой, зато внезапно появляется там, где ее не ждут.  Перелом в борьбе с бандитизмом состоялся после введения НЭПа, разрядившего напряженность в отношениях крестьянства с советским государством.  Наряду с «безыдейными» бандитами  в бандитизм втягивались люди, которым некуда было деваться.  Когда в «главной» войне одолевали белогвардейцы, люди, которые не могли примириться с их властью, уходили в красные партизаны.  А если такой возможности не было,  - к махновцам или другим бандитам, которые были поблизости.  Количество людей, вовлеченных по разным причинам в банды, было очень велико.  Когда приходили красные, красные партизаны вливались обыкновенно в регулярную армию, а бандиты продолжали свои разбойничьи действия.  Впрочем, большинство красноармейцев, примкнувших временно к махновцам, впоследствии вернулось в Красную армию.  Но сам Махно остался непримиримым и неуловимым.  Ему удалось-таки после разгрома основных сил с немногочисленным отрядом прорваться в Румынию.

          Крах белогвардейщины не положил конец колебаниям.  Победители опять раскололись.  Политика военного коммунизма в целом и продразверстка в особенности были худо-бедно терпимы для осередняченной деревни, пока реальна была угроза белогвардейской контрреволюции.  Как только эта угроза ослабла, резко обострились внутренние противоречия.  Они затронули и вооруженные силы.  Вышел из повиновения Кронштадт  - тот самый, который в 1917 году первым стал на сторону большевиков.  Победившему государству пришлось отступить.  Но перед тем, чтобы удержаться, пришлось решительно и беспощадно подавить сопротивление   - в Кронштадте, в Тамбовщине, в Западной Сибири.  НЭП принес примирение.  Многомиллионная армия оказалась ненужной, даже опасной.  Ее сократили в десять раз.  Миллионы солдат, уцелевших в империалистическую войну, а потом в гражданскую, вернулись к мирной жизни.  Она оказалась совсем не такой, о какой мечтали, делая революцию, зато и не такой, которую отвергли в 1917 году.  Великое историческое дело было сделано, и сделали его простые солдаты.  Конечно, не они одни, но именно их вклад имел решающее значение.