АССОЦИАЦИЯ МАРКСИСТОВ-ОБЩЕСТВОВЕДОВ
РОССИЙСКАЯ ПАРТИЯ КОММУНИСТОВ

Коммунист Ленинграда № 4/2020 (136)

Маркс или Магдушевский? Ещё раз об азиатском способе производства

Приступая к исследованию азиатского способа производства (АСП), я обозначил эту тему как загадочную в трудах К. Маркса в том смысле, что дискуссии по ней до сих пор не привели к единому мнению на существование рассмотренного К. Марксом феномена в реальной исторической практике. Однако, я не предполагал, что для некоторых «критиков» она будет загадочной с точки зрения их общей компетентности в данной проблеме. Так один из «критиков» – А. Магдушевскийв своей статье «Азиатчина в современном марксизме» (Коммунист Ленинграда, 2020, № 2) обрушился на меня с целой серией обвинений, не вникнув в суть и содержание вопроса. Разберем эти обвинения, но прежде я кратко напомню основные положения марксова понимания АСП и моей концепции развития АСП в России.

Во-первых, по Марксу для АСП характерна прямая внеэкономическая эксплуатация крестьянских и городских общин докапиталистическим государством. Характеристика «прямая эксплуатация» означает, что она не опосредована частными собственниками, характеристика «внеэкономическая» – что состоит во внестоимостном отчуждении прибавочного продукта.  Исходя из способа его изъятия, формами азиатского способа производства являлись: данничество, налоговая эксплуатация общин и их трудовая повинность в пользу деспота и его огосударствленного клана.

Во-вторых, в России АСП существовал в виде данничества, хозяйственного уклада черносошных, а затем государственных крестьян с юридическим статусом свободных сельских обывателей.

В-третьих, в пореформенное время в связи с переводом всех крестьян в состояние свободных сельских обывателей и развитием буржуазных отношений, АСП трансформировался в такой экономический уклад, при котором основы классическогоАСП деформировались товарно-денежными отношениями и использовались уже не феодальным, а буржуазным способом производства. Этот уклад я назвал неоазиатским.Изъятие крестьянского прибавочного продукта государством продолжало носить деспотический, прямой и внестоимостный характер, но форма самого прибавочного продукта теперь была всецело меновой, денежной, что достигалось вынужденной товарностью трудовых полунатуральных крестьянских хозяйств.

В-четвертых, политэкономическая характеристика социального положения российского крестьянства и его политической активности, как феномена, порожденногонеоазиатским укладом, вновь ставит вопрос о характере русской революции.

Добавлю к этому еще один важный тезис, который завершит всю историческую линию АСП в России.

Крестьянство, не выдержав наступления на него нарождающегося буржуазного способа производства, в 1902 году восстало и к 1921 году завершило свою антикапиталистическую революцию, утвердив во время НЭПа приемлемый для него вариант неоазиатского способа производства. НЭП воссоздала: крестьянские общины, скрепленные сакральной властью; деспотическую прямую внеэкономическую эксплуатацию общин; государственно-капиталистический и частично капиталистический уклады; все товарно-денежные деформации АСП.Однако теперь, в отличие от дореволюционного неоазиатского уклада: отсутствовала эксплуатация со стороны помещиков; крестьян освободили от долгов и дали им больше земли; предоставили им социальные лифты.В 1930-е годы, выразив чаяния антибуржуазных слоев города и деревни, а также специфические интересы государственного аппарата, сторонники Сталина в ВКП(б) осуществили государственно-социалистическую революцию, навсегда уничтожив при этом неазиатский способ производства.

Что же не понравилось «критику» Магдушевскому в этой концепции? Ему не понравилась правда об истинных взглядах К. Маркса на формации, АСП и методологию изучения истории. Ему оказалась ближе советская «пятичленка» и другие искажения марксизма. И вот с целью подмены взглядов классика на содержание «Краткого курса истории ВКП(б)» Магдушевский набросился на меня. Не мог же он открыто признать себя приверженцем «Краткого курса» или умалить лик святого. Магдушевскому нужна не теория Маркса, а его икона.

И вот «критик» принялся за работу и сразу же выдвинул обвинение, которое, на первый взгляд, выглядит чисто формальным, но за ним скрывается наши существенные с ним разногласия.Советская историческая наука,– пишет Магдушевский, – «когда занималась все-таки спорным феноменом, то “азиатский способ производства” заключала обычно в кавычки, тем препятствуя цивилизационным и подобным немарксистским спекуляциям на черновом, поисковом, условном термине Маркса», а вот Волков наплевал на эту давнюю традицию.

При этом Магдушевский сообщает нам, что «читал материалы разных дискуссий марксистов по “азиатскому способу”» и даже «сейчас перечитал ВОСТОК И ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ (М. “Наука”. 1977) В. Н. Никифорова (тщательно разобравшего тему)» и поэтому он, Магдушевский, авторитетно заверяет читающую публику в своей правоте – в том, что без кавычек азиатский способ производства не упоминался, правда, «обычно».

Вопрос о кавычках сдал Магдушевского, что называется, с головой. Он либо не читал «материалы разных дискуссий», либо дезинформирует нас о присутствии кавычек. Для примера советую читателю открыть книгу, опубликованную в 1966 году Институтом народов Азии РАН в издательстве «Наука». Ее название говорит само за себя: «Общее и особенное в историческом развитии стран Востока. Материалы дискуссии об общественных формациях на Востоке (Азиатский способ производства)». Как видим, в официальном названии книги кавычек нет. Теперь посмотрим на ее содержание на страницах 247-248. Кавычек нет. Почитаем статьи авторов и сделаем однозначный вывод: обычно кавычки не используются, кроме случаев, которые в филологии называются обозначением терминов. Например, Г.Ф. Ким во вступлении отмечал: «Я хочу подчеркнуть одну важную сторону – термин «азиатский способ производства» К. Маркс и Ф. Энгельс употребляли, понимая…».

Вопрос о кавычках есть проверка «на вшивость» Магдушевского и по более серьезной проблеме – понимания им сути формационного и цивилизационного подходов в изучении истории их соотношения.

«Критик» обвиняет меня в том, что я ориентировался не на «беловые» работы К. Маркса, а на «черновые»: «Волков дальше тихой сапой смещает акцент с исторического, формационного (марксистского, особенно в беловых работах Классиков) подхода на примерно цивилизационный (буржуазный)». Из этих слов Магдушевского следует, что в «черновых» работах Маркс формационный подход не развивал. То есть классик марксизма втихаря был и классиком антимарксизма? Посмотрим, однако, не просто на «беловую» работу, но на ту, которая стала фундаментом марксизма и никогда классиками сомнению не подвергалась. Итак, читаем предисловие «К критике политической экономии»: «Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. He сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание. На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями, или – что является только юридическим выражением последних – с отношениями собственности, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции. С изменением экономической основы более или менее быстро происходит переворот во всей громадной надстройке. При рассмотрении таких переворотов необходимо всегда отличать материальный, с естественно-научной точностью констатируемый переворот в экономических условиях производства – от юридических, политических, религиозных, художественных или философских, короче – от идеологических форм, в которых люди осознают этот конфликт и борются за его разрешение. Как об отдельном человеке нельзя судить на основании того, что сам он о себе думает, точно так же нельзя судить о подобной эпохе переворота по ее сознанию. Наоборот, это сознание надо объяснить из противоречий материальной жизни, из существующего конфликта между общественными производительными силами и производственными отношениями. Ни одна общественная формация не погибает раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она дает достаточно простора, и новые более высокие производственные отношения никогда не появляются раньше, чем созреют материальные условия их существования в недрах самого старого общества. Поэтому человечество ставит себе всегда только такие задачи, которые оно может разрешить, так как при ближайшем рассмотрении всегда оказывается, что сама задача возникает лишь тогда, когда материальные условия ее решения уже имеются налицо, или, по крайней мере, находятся в процессе становления. В общих чертах, азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный, способы производства можно обозначить, как прогрессивные эпохи экономической общественной формации». Из этих слов следует два вывода:

 1)Маркс в своем базовом «беловом» труде обозначает азиатский способ производства не гипотетически, а в виде основного вывода своих исследований. Это и понятно, ибо в «черновых» записях к этому произведению он как раз и решил проблему азиатского способа производства и решил он ее через понятие общины. И Магдушевскому прежде выводов Маркса следовало бы почитать сами его размышления. А в них мы можем обнаружить первоклассный анализ классиком различных цивилизационных типов общин и выросших из них разных соответствующих им форм собственности и способов производства. Приведу только названия разделов: [1) ПРИРОДНЫЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ПРИСВОЕНИЯ ИНДИВИДОМ ОБЪЕКТИВНЫХ УСЛОВИЙ ТРУДА. РАЗЛИЧНЫЕ ФОРМЫ ОБЩИНЫ] [а) Первоначальная собственность работающих индивидов на природные условия их труда, [б) Азиатская форма собственности], [в) Античная форма собственности], [г) Германская форма собственности, ее отличие от азиатской и от античной форм собственности].

Кроме того, в 1872 году в предисловии ко второму изданию «Капитала» К. Маркс подтвердил верность своих выводов1859 года. Говоря о предисловии «К критике политической экономии», оннапомнил о нем так: «где я изложил материалистическую основу моего метода». Казалось бы, есть прекрасный повод отказаться от надуманной (по Магдушевскому) конструкции азиатского способа производства. Но нет. Маркс не только не бичует себя, но, наоборот, позиционирует эту работу 1959 года, как базовую в его концепции.

 2) Все указанные четыре способа производства Маркс относит к ОДНОЙ общественной формации – экономической, которую в другой своей работе он называет вторичной формацией, следующей за первичной, то есть архаической и предшествующей третичной (коммунистической). И попытка Магдушевского приписать мне три формации Западной Европы, а Марксу – «пятичленку» вызовут смех у любого образованногомарксиста над…«марксистом-ленинцем»Магдушевским. Единственный мой грех состоит лишь в том, что я в свое время вслед за Марксом и Илюшечкиным разделил вторичную суперформацию на два пласта: добуржуазныйпотребительно-стоимостной и буржуазный ориентированный на меновую и рыночные стоимости. Но об этом чуть позже.

 «Критик» Магдушевскийпотешается надо мной: Волков все восточнее Кельна в Азию записал. Тем самым «критик» своей географической осведомленностью продемонстрировал незнание не только текстов Маркса, но и контекста их рассмотрения. Восток у Маркса – это не только Азия, но и Перу, и Мексика, и древние кельты и, следовательно, азиатский способ производства – это не способ производства Азии, а пласт производственных отношений, опиравшийся на соответствующий уровень развития производительных сил, который мог при определенных условиях существовать в любой точке земного шара. Например, в указанном мной сборнике по дискуссии 1966 года есть статья И.Л. Андреева «Пережитки азиатского способа производства в современном африканском обществе». И получается, что хваленые Магдушевским советские историки не только не поддержали «критика» и не закавычили термин «азиатский способа производства», но еще и все южнее Сицилии причислили к этом феномену. Вот так якобы «географический кретинизм Маркса» выявляет политэкономический кретинизм. Когда Маркс пишет о капитализме во всемирном масштабе, то это по Магдушевскомуформационный подход, а когда он же фиксировал в разных уголках планеты азиатский способ производства, то это уже буржуазный грех и цивилизационный подход. Напрашивается в связи с этим вопрос о том, а знает ли автор «критики», вообще, что такое цивилизационный подход и чем он отличается от формационного?

Касательно моей фразы о том, что «под Востоком мы понимаем все, что находится за пределами Западной Европы» следует пояснить, что речь идет не о досконально географической, а о «политэкономической» Западной Европе. Как Маркс использовал метафору «Восток» для обозначения особого типа отношений, так и я логично применил метафору «Западная Европа». Ведь не понимаем же мы сейчас при экономическом или политологическом исследовании под «Западом» только то, что расположено именно в этой стороне света. Мы включаем в «Запад» и Австралию, и Новую Зеландию, и даже Японию.

«Критик», не понимая этой тонкости, не унимается: «В маленькой Западной Европе – один тип общественного развития, на огромном Востоке – единый другой? Почему? Цивилизационный подход в явном виде, перечеркивание общего марксистского подхода к любому обществу. Мне хотелось бы четкого разъяснения про три названные Волковым формации в Западной Европе и на остальном огромном его личном Востоке (“азиатская” – на всем ЭТОМ Востоке, только в Азии, или в Западной Европе тоже, а “античная” и феодальная – только в Западной Европе, или в Азии и даже на всём Востоке тоже?). Хотелось бы четкого соотнесения сути общества волковского Востока и сути единого общества Азии c по определению азиатским способом производства. Ирония разделения человечества по Волкову на западноевропейское и восточное та, что второе типичное надо полагать мировой нормой, а первое незначительное – патологией; с тем установить общие закономерности общества как восточные, а закономерности крошечной Западной Европы, СНАЧАЛА установленные марксизмом, объяснить, как случайную мутацию восточного общества и установить причины мутации».

Оставим на совести Магдушевского все его додумывания за меня мыслей о типичности восточного человечества и каких-то «патологиях» и «мутациях» человечества западного, и обратимся к тексту, который лучше всего покажет непредвзятому читателю настоящие взгляды К. Маркса на всемирную историю. Магдушевский упрекал меня за извращение марксизма, за дифференцированный подход в анализе различных регионов планеты и цивилизаций. Посмотрим, что он ответит Марксу по поводу его цивилизационного«антимарксизма». Для этого я воспользуюсь текстами Маркса, отредактированными и любезно предоставленными мне товарищем Progressor-ом с моими незначительными правками.

К. МАРКС.ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ {русских} «ОТЕЧЕСТВЕННЫХ ЗАПИСОК»(Написано К. Марксом в октябре – ноябре 1877 г.Т. 19. С. 119-121): «Глава {II Глава Капитала}о первоначальном накоплении претендует лишь на то, чтобы обрисовать тот путь, которым в Западной Европе капиталистический экономический строй вышел из недр феодального экономического строя. Она изображает, таким образом, исторический процесс, который, отделяя производителей от их средств производства, превращает первых в наемных рабочих (пролетариев в современном смысле слова), а владельцев средств производства – в капиталистов. В этой истории «составляют эпоху все перевороты, которые служат рычагом для возвышения возникающего класса капиталистов; в особенности же перевороты, которые, лишая значительные массы людей их традиционных средств производства и существования, внезапно выбрасывают их на рынок труда. Но основой всего этого процесса является экспроприация земледельцев. Радикально она осуществлена пока только в Англии... но все другие страны Западной Европы идут по тому же пути» и т. д. (французское издание «Капитала», стр. 315).В конце главы историческая тенденция капиталистического производства сводится к тому, что оно «с неизбежностью процесса природы само порождает свое собственное отрицание»; что оно само создало элементы нового экономического строя, дав одновременно величайший толчок росту производительных сил общественного труда и полному развитию каждого индивидуального производителя; что капиталистическая собственность, в основе которой фактически уже лежит коллективная форма производства, не может не превратиться в собственность общественную. В этом месте я не привожу никаких доказательств по той простой причине, что это утверждение само является только общим резюме обширных исследований, заключающихся в предыдущих главах о капиталистическом производстве.

Итак, что же мог извлечь мой критик из этого исторического очерка в применении к России? Только следующее. Если Россия имеет тенденцию стать капиталистической нацией по образцу наций Западной Европы, – а за последние годы она немало потрудилась в этом направлении, – она не достигнет этого, не превратив предварительно значительной части своих крестьян в пролетариев; а после этого, уже очутившись в лоне капиталистического строя, она будет подчинена его неумолимым законам, как и прочие нечестивые народы. Вот и все.Но этого моему критику слишком мало. Ему непременно нужно превратить мой исторический очерк возникновения капитализма в Западной Европе в историко-философскую теорию о всеобщем пути, по которому роковым образом обречены идти все народы, каковы бы ни были исторические условия, в которых они оказываются, – для того, чтобы прийти в конечном счете к той экономической формации, которая обеспечивает вместе с величайшим расцветом производительных сил общественного труда и наиболее полное развитие человека.Но я прошу у него извинения. Это было бы одновременно и слишком лестно и слишком постыдно для меня.Приведем пример.

В различных местах «Капитала» я упоминал о судьбе, постигшей плебеев Древнего Рима.Первоначально это были свободные крестьяне, обрабатывавшие, каждый сам по себе, свои собственные мелкие участки. В ходе римской истории они были экспроприированы. То самое движение, которое отделило их от их средств производства и существования, влекло за собой не только образование крупной земельной собственности, но также образование крупных денежных капиталов. Таким образом, в один прекрасный день налицо оказались, с одной стороны, свободные люди, лишенные всего, кроме своей рабочей силы, а с другой стороны – для эксплуатации их труда – владельцы всех приобретенных богатств.Что же произошло? Римские пролетарии стали не наемными рабочими, а праздной чернью, более презренной, чем недавние «poorwhites» южной части Соединенных Штатов, а вместе с тем развился не капиталистический, а рабовладельческий способ производства.

Таким образом, события поразительно аналогичные, но происходящие в различной исторической обстановке, привели к совершенно разным результатам. Изучая каждую из этих эволюций в отдельности и затем сопоставляя их, легко найти ключ к пониманию этого явления; но никогда нельзя достичь этого понимания, пользуясь универсальной отмычкой в виде какой-нибудь общей историко-философской теории, наивысшая добродетель которой состоит в ее надысторичности».

К. МАРКС.ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ "КАПИТАЛА"(Написано К. Марксом 24 января 1872 г., Т. 23. С 19-21): «[...]Петербургский «Вестник Европы» в статье, посвященной исключительно методу «Капитала» (майский номер за 1872 г., стр. 427-436), находит, что метод моего исследования строго реалистичен, а метод изложения, к несчастью, немецки-диалектичен. Автор пишет:

 «С виду, если судить по внешней форме изложения, Маркс большой идеалист-философ, и притом в «немецком», т. е. дурном, значении этого слова. На самом же деле он бесконечно более реалист, чем все его предшественники в деле экономической критики... Идеалистом его ни в каком случае уже нельзя считать».

Я не могу лучше ответить автору, как несколькими выдержками из его же собственной критики; к тому же выдержки эти не лишены интереса для многих из моих читателей, которым недоступен русский оригинал.

Приведя цитату из моего предисловия к «К критике политической экономии», Берлин, 1859, стр. IV-VII14, где я изложил материалистическую основу моего метода, автор продолжает:

 «Для Маркса важно только одно: найти закон тех явлений, исследованием которых он занимается.И при том для него важен не один закон, управляющий ими, пока они имеют известную форму и пока они находятся в том взаимоотношении, которое наблюдается в данное время. Для него, сверх того, еще важен закон их изменяемости, их развития, т. е. перехода от одной формы к другой, от одного порядка взаимоотношений к другому.Раз он открыл этот закон, он рассматривает подробнее последствия, в которых закон проявляется в общественной жизни...Сообразно с этим Маркс заботится только об одном: чтобы точным научным исследованием доказать необходимость определенных порядков общественных отношений и чтобы возможно безупречнее констатировать факты, служащие ему исходными пунктами и опорой. Для него совершенно достаточно, если он, доказав необходимость современного порядка, доказал и необходимость другого порядка, к которому непременно должен быть сделан переход от первого, все равно, думают ли об этом или не думают, сознают ли это или не сознают. Маркс рассматривает общественное движение как естественно-исторический процесс, которым управляют законы, не только не находящиеся в зависимости от воли, сознания и намерения человека, но и сами еще определяющие его волю, сознание и намерения...

[...]Иному читателю может при этом прийти на мысль и такой вопрос... ведь общие законы экономической жизни одни и те же, все равно, применяются ли они к современной или прошлой жизни? Но именно этого Маркс не признает. Таких общих законов для него не существует...По его мнению, напротив, каждый крупный исторический период имеет свои законы...Но как только жизнь пережила данный период развития, вышла из данной стадии и вступила в другую, она начинает управляться уже другими законами. Словом, экономическая жизнь представляет нам в этом случае явление, совершенно аналогичное тому, что мы наблюдаем в других разрядах биологических явлений...Старые экономисты не понимали природы экономических законов, считая их однородными с законами физики и химии...Более глубокий анализ явлений показал, что социальные организмы отличаются друг от друга не менее глубоко, чем организмы ботанические и зоологические...Одно и то же явление, вследствие различия в строе этих организмов, разнородности их органов, различий условий, среди которых органам приходится функционировать, и т. д., подчиняется совершенно различным законам.[...]» Автор, описав так удачно то, что он называет моим действительным методом, и отнесшись так благосклонно к моим личным приемам применения этого метода, тем самым описал не что иное, как диалектический метод».

 К. МАРКС.НАБРОСКИ ОТВЕТА НА ПИСЬМО В. И. ЗАСУЛИЧи само ПИСЬМО В. И. ЗАСУЛИЧ(Написано К. Марксом в конце февраля – начале марта 1881 г. Т. 19. С. 250-251, 400-401, 411, 416).  {КУРСИВ ВЕЗДЕ – САМОГО МАРКСА! Остальные выделения – жирным шрифтом и подчёркиванием – сделаны уже мной! –progressor}.

«ПИСЬМО В.И. ЗАСУЛИЧ

 [...] Несколько месяцев тому назад я уже обещал Петербургскому комитету работу на ту же тему. Надеюсь, однако, что достаточно будет нескольких строк, чтобы у Вас не осталось никакого сомнения относительно недоразумения по поводу моей мнимой теории.

 Анализируя происхождение капиталистического производства, я говорю:

«В основе капиталистической системы лежит, таким образом, полное отделение производителя от средств производства... основой всего этого процесса является экспроприация земледельцев. Радикально она осуществлена пока только в Англии... Но все другие страны Западной Европы идут по тому же пути» («Капитал», франц. изд., стр. 315).

 Следовательно, «историческая неизбежность» этого процесса точно ограничена странами Западной Европы. Причины, обусловившие это ограничение, указаны в следующем месте XXXII главы:

«Частная собственность, основанная на личном труде... вытесняется капиталистической частной собственностью, основанной на эксплуатации чужого труда, на труде наемном» (там же, стр. 341).

 В этом, совершающемся на Западе процессе дело идет, таким образом, о превращении одной формы частной собственности в другую форму частной собственности. У русских же крестьян пришлось бы, наоборот, превратить их общую собственность в частную собственность.

 Анализ, представленный в «Капитале», не дает, следовательно, доводов ни за, ни против жизнеспособности русской общины. Но специальные изыскания, которые я произвел на основании материалов, почерпнутых мной из первоисточников, убедили меня, что эта община является точкой опоры социального возрождения России, однако для того чтобы она могла функционировать как таковая, нужно было бы прежде всего устранить тлетворные влияния, которым она подвергается со всех сторон, а затем обеспечить ей нормальные условия свободного развития. [...]»

«ПЕРВЫЙ НАБРОСОК

 1) Разбирая происхождение капиталистического производства, я сказал, что в основе его «лежит полное отделение производителя от средств производства» (стр. 315, столбец 1 французского издания «Капитала») и что «основой всего этого процесса является экспроприация земледельцев. Радикально она осуществлена пока только в Англии... Но все другие страны Западной Европы идут по тому же пути» (там же, столбец 2).

 Таким образом, я точно ограничил «историческую неизбежность» этого процесса странами Западной Европы. А почему? Благоволите заглянуть в XXXII главу, в которой сказано:

«Уничтожение его, превращение индивидуальных и раздробленных средств производства в общественно концентрированные, следовательно, превращение карликовой собственности многих в гигантскую собственность немногих, эта мучительная, ужасная экспроприация трудящегося народа - вот источник, вот происхождение капитала... Частная собственность, основанная на личном труде... вытесняется капиталистической частной собственностью, основанной на эксплуатации чужого труда, на труде наемном» (стр. 341, столбец 2).

 Таким образом, в конечном счете, мы имеем здесь превращение одной формы частной собственности в другую форму частной собственности. Но так как земля никогда не была частной собственностью русских крестьян, то каким образом может быть к ним применено это теоретическое обобщение?[...]»

 «ВТОРОЙ НАБРОСОК

 1) Я показал в «Капитале», что превращение феодального производства в производство капиталистическое имело отправным пунктом экспроприацию производителя, и в особенности, что «основой всего этого процесса является экспроприация земледельцев» (стр. 315 французского издания). И я там продолжаю: «Радикально она (экспроприация земледельцев) осуществлена пока только в Англии... Все другие страны Западной Европы идут по тому же пути» (там же).

 Стало быть, я точно ограничил эту «историческую неизбежность» «странами Западной Европы». Чтобы не оставить никакого сомнения относительно моей мысли, я говорю на странице 341:

«Частная собственность, как противоположность общественной, коллективной собственности, существует лишь там, где... внешние условия труда принадлежат частным лицам. Но в зависимости от того, являются ли эти частные лица работниками или неработниками, изменяется форма частной собственности».

 Таким образом, процесс, который я анализировал, заменил форму частной и раздробленной собственности работников капиталистической собственностью ничтожного меньшинства (l. c., стр. 342), заменил один вид собственности другим. Как можно это применять к России, где земля не является и никогда не была «частной собственностью» земледельца? [...]»

 «ТРЕТИЙ НАБРОСОК

 Дорогая гражданка, чтобы основательно разобрать поставленные в Вашем письме от 16 февраля вопросы, мне пришлось бы углубиться в детали и прервать срочные работы. Но и краткого изложения, которое я имею честь Вам послать, будет, надеюсь, достаточно, чтобы рассеять все недоразумения по поводу моей мнимой теории.

 I. Анализируя происхождение капиталистического производства, я говорю: «В основе капиталистической системы лежит, таким образом, полное отделение производителя от средств производства... основой всего этого процесса является экспроприация земледельцев. Радикально она осуществлена пока только в Англии... Но все другие страны Западной Европы идут по тому же пути» («Капитал», французское изд., стр. 315).

 Таким образом, «историческая неизбежность» этого пути точно ограничена странами Западной Европы. Основания для такого ограничения указаны в следующем месте XXXII главы: «Частная собственность, основанная на личном труде... вытесняется капиталистической частной собственностью, основанной на эксплуатации чужого труда, на труде наемном» (там же, стр. 341).

 В этом западном пути развития речь идет, стало быть, о превращении одной формы частной собственности в другую форму частной собственности. У русских крестьян пришлось бы, наоборот, превратить их общую собственность в частную собственность. Признают или отвергают неизбежность этого превращения, доводы за или против этого не имеют никакого отношения к моему анализу происхождения капиталистического строя. Самое большее, из этого анализа можно было бы сделать лишь тот вывод, что при современном положении огромного большинства русских крестьян их превращение в мелких собственников было бы лишь прологом к их быстрой экспроприации. [...]».

Эти обширные выдержки из произведений К. Маркса позволяют сделать следующие выводы: 1) Маркс, предвидя и наблюдая появление магдушевских, признал универсальность своего метода изучения истории, но отказал и себе, и другим в универсальной трактовке хода и закономерностей истории человечества и его цивилизаций. 2) Свои политэкономические исследования капиталистического способа производства и выводы по ним он ограничил рамками только западноевропейской цивилизации.

 Далее Магдушевский пишет: «Дальше до конца доклада – тщательный анализ некоторых моментов выхода феодальной России на капитализм при доТОШНОМ старании подать этот формационный процесс в понятиях “азиатских” стараний Волкова. Например, трансформация позднего феодализма в капитализм, имевшая неизбежную региональную специфику и деформированная воздействием капитализма Запада, подана как превращение “неоазиатского уклада в КВАЗИКАПИТАЛИСТИЧЕСКИЙ”. Бедный формационный подход, бедные РАЗВИТИЕ КАПИТАЛИЗМА В РОССИИ Ленина и работы советских историков».

Из этого потока сознания следует, что его автор не понимает суть термина «квазикапитализм», введенного в оборотсоветским историком В.В. Крыловым в 1981 году (Крылов В.В. Некоторые аспекты аграрного развития Африки // Азия и Африка сегодня. 1981. № 3. С. 30). Позже идеи В.В. Крылова о квазикапитализме были развиты советским и российским историком В.Г. Растянниковым, который по этому поводу писал: «В том, что под воздействием  развивающегося «извне» капиталистического способа производства возникают как устойчивые образования формы общественного, при которых труд даже формально еще не подчинен капиталу, а работник-«пролетарий» defacto в действительности уже эксплуатируется капиталистом, и проявляется квазикапиталистическая природа такихформ» (Капитализм на Востоке во второй половине ХХ века. М., 1995. С. 313). Однако задолго до советских историков сущность квазакапитализма раскрыл К. Маркс, используя свою собственную терминологию. Если кратко, то квазикапитализм по Марксу – это капиталистическая эксплуатация без капиталистического способа производства. Теперь приведем в качестве доказательства весь текст К. Маркса полностью.

К. МАРКС ЭКОНОМИЧЕСКАЯ РУКОПИСЬ 1861-1863 годов. ОТДЕЛ I ПРОЦЕСС ПРОИЗВОДСТВА КАПИТАЛА [окончание]1 [ГЛАВА 5] ФОРМАЛЬНОЕ И РЕАЛЬНОЕ ПОДЧИНЕНИЕ ТРУДА КАПИТАЛУ. ПЕРЕХОДНЫЕ ФОРМЫ (Т. 48. С. 29-31)

«[…]в Индии ростовщик (который с самого начала берет от крестьянина в заклад его будущий урожай, прежде чем он созрел) авансирует крестьянину деньги, необходимые для того, чтобы вырастить хлопок. Крестьянин должен платить 40-50% в год. Труд здесь еще формально не подчинен капиталу. Последний еще не нанимает крестьянина как рабочего; крестьянин еще не наемный рабочий, так же как и ростовщик, который применяет его труд, еще не промышленный капиталист. Продукт не является собственностью ростовщика, но он находится у него в закладе. Деньги, которые крестьянин превращает в средство производства, представляют собой, правда, чужую собственность, но он распоряжается ею как своей, так как она дана ему взаймы.

Крестьянин сам себе хозяин, а его способ производства является традиционным способом производства независимого мелкого самостоятельного крестьянина. Он не работает под чужим руководством, на кого-то другого и в подчинении у кого-то другого и, таким образом, но подчинен в качестве наемного рабочего владельцу условий производства. Поэтому последние не противостоят ему как капитал. Таким образом, здесь нет еще даже формального капиталистического отношения и тем более специфически капиталистического способа производства. И все-таки ростовщик присваивает себе не только всю прибавочную стоимость, которую создает крестьянин, т. е. весь прибавочный продукт сверх того, что идет на воспроизводство его необходимых жизненных средств. Ростовщик отнимает у него часть последних, так что крестьянин лишь прозябает самым жалким образом. Ростовщик ведет себя как капиталист в той мере, в какой увеличение стоимости его капитала происходит прямо путем присвоения чужого труда, но это происходит в форме, которая делает действительного производителя его должником, вместо того чтобы делать его продавцом своего труда капиталисту. Эта форма увеличивает эксплуатацию производителя, доводит ее до крайности, не обеспечивая каким бы то ни было образом вместе с введением капиталистического производства — хотя поначалу еще только формального подчинения труда капиталу — повышения в результате этого производительности труда и перехода к специфически капиталистическому способу производства. Это, напротив, есть форма, которая делает труд бесплодным, ставит его в самые неблагоприятные экономические условия и соединяет капиталистическую эксплуатацию без капиталистического способа производства со способом производства самостоятельных мелких собственников орудий труда, но без преимуществ этого способа производства в пору неразвитого состояния [общества]. Фактически здесь средства производства перестали принадлежать производителю, но номинально они ему подчинены, и способ производства сохраняется в виде тех же самых, но только разрушенных отношений мелкого самостоятельного хозяйства. То же самое отношение мы находим, например, между римскими патрициями и плебеями, между мелкими крестьянами, владельцами клочка земли, и ростовщиками. И это вместе с тем представляет собой форму, в которой создается капитал евреев в средние века всюду, где они появляются в порах чисто земледельческих народов в качестве заимодавцев. (Рабство должника в отличие от рабства наемного рабочего.)

Далее, в Индии, там, где разложился старый общинный строй, вместо этого ссужения денег мы находим предоставление взаймы орудий труда, например, ткацких станков из 50-100%. Это было целиком воспроизведено в Англии, например, в той форме, которую приняла домашняя промышленность под воздействием крупной промышленности, например у чулочников и т. д. Масса выброшенного вследствие введения машин населения, лишенного своих средств производства, продолжает эксплуатироваться в этой карикатурной форме домашней промышленности собственником средств производства без превращения этих средств производства в капитал или труда — в наемный труд. То, что здесь выступает в форме процента, представляет собой не только совокупную прибавочную стоимость, но и часть нормальной заработной платы. […]То, что относится к ростовщическому капиталу, относится также и к торговому капиталу. Он также может образовать переходную форму к подчинению труда капиталу (сначала формальному). Это имеет место повсюду, где купец как таковой играет роль промышленника. Он авансирует сырье. Выступает первоначально как покупатель продуктов самостоятельного производства».

Вслед за Марксом скажем, что тоже самое мы находим и в пореформенной России в видетакой кабальной формы, как зимняя наемка. Суть этого повсеместного явления в жизни русской деревни состояла в том, что за небольшой «задаток» и по низкой цене (в среднем на 50% ниже «летней» цены) крестьянин обязывался в будущем выполнить ряд работ[1].

Здесь за формой найма скрывалась натуральная кредитная операция под большие проценты. «Крестьянин не может обратиться для займа в кредитное учреждение, – писал В.П. Воронцов, – ему остается одно: идти к денежному соседу». «…Бери деньги, а летом отдашь работой – вот, что слышит кредитующийся от … денежного соседа»[2]. «Сделка начинается не наймом, а займом, – продолжал В.П. Воронцов, – и условия возврата долга (трудом) диктуются не занимающим, а кредитором»; «…здесь нет задатка, требуемого рабочим с целью забрать в руки хозяина; здесь фигурирует ссуда, служащая средством обеспечения хозяйства дешевой рабочей силой»[3].

Итогом зимней наемки было расстройство крестьянского хозяйства, с одной стороны, и непродуктивная работа и самовольный уход, с другой[4]. Разорительную зимнюю наемку крестьяне в определенной мере компенсировали тем, что в урожайные годы бросали своих нанимателей и переходили на поденную более оплачиваемую работу в других экономиях[5].

Завершая свою «критику» в области формационно-цивилизационных противоречий,Магдушевскийвыносит мнеприговор: «Волков игнорирует понятие формации, центральное в подходе марксистов к развитию общества. Это его заявка на отход от формационного подхода к истории. Он еще ставит азиатский (без кавычек) способ производства в исторический ряд фактически формаций, но при этом в феодальный способ производства встраивает способ производства азиатский классический, а в становящийся капиталистический – “открытый” им неологизм неоазиатского способа. Каждый способ производства характеризуется своим уровнем производительных сил – а азиатский в феодализме и неоазиатский в капитализме?»

Отвечаю.Нет, господин-товарищМагдушевский, это Вы игнорируете формационный подход Маркса, заменив его «пятичленкой» Ленина-Струве-Сталинаи в итоге Вам оказалась недоступна логика развития формаций.А она говорит о том, что к середине XIX в. в философско-историческом сознании помимо прочих сложились представления о прогрессивности социальной эволюции, ее естественном характере, обусловленном развитием производительных сил, об имманентном обществу появлении, развитии и возможном преодолении разделения труда, частной собственности, эксплуатации, классов и государства в пределах трех или четырехступенчатого поступательного развития.

Именно эту методологию в качестве базовой вобрала в себя марксова периодизация истории и, прежде всего, выделение общественных формаций, то есть таких отрезков общественной эволюции, которые определялись на основе признака наличия или отсутствия антагонистических классов, эксплуатации и частной собственности. Таковых у К. Маркса обозначено три: архаическая (первичная), экономическая (вторичная) и третичная[6]. Добавление еще одного критерия, предложенного К. Марксом (тот или иной тип получения прибавочного продукта), позволяет расчленить вторичную суперформацию еще на две: добуржуазную и буржуазную[7]. То есть, объединив все сословно-классовые общества, как основанные на производстве потребительной стоимости, он вместе с тем, их резко противопоставил буржуазному обществу, основанному на производстве меновой и рыночной стоимости.

Выделенные таким образом четыре общественные формации  имеют в своей основе четыре исторических типа производительных сил: 1. Кладущая в основу мускульную силу человека и ручные примитивные орудия труда; 2. Использующая не только ручные металлические и деревянные орудия и средства труда, но и работающие под воздействием силы домашних животных, ветра и потоков воды; 3. Основанная на использовании машинной техники; 4. Образуемая экологизированной автоматической техникой, заменяющей рабочую, двигательную и контрольно-логическую функции работника. Система производительных сил, фиксируемая вторым историческим типом техники присуща всем без исключения добуржуазным, сословно-классовым обществам. Именно этой системе соответствует один и тот же тип отчуждения и присвоения прибавочного труда эксплуатируемых работников, а именно – потребительно-стоимостный тип, когда прибавочный труд принимал форму неоплачиваемой потребительной стоимости[8].

Исходя из этого, можно констатировать, что хозяйственная человеческая деятельность до сих пор последовательно осуществлялась в трех исторических типах общественного способа производства: первобытно-общинном, добуржуазном сословно-классовом (рентном) и капиталистическом.

Полное непонимание проблемы показывает «критик» при анализе пореформенной России и моей концепции неоазиатского способа производства. Для разбора этой части его трактата мне потребовался бы еще один авторский лист. Поэтому ограничусь лишь одним показательным примером.

Магдушевский возмутился по поводу моей фразы о том, что «государственная власть в ходе Крестьянской реформы создала новую форму крепостничества».Он негодующе написал: «Можно в агитационной литературе назвать эксплуатацию пролетариата наемным РАБСТВОМ, подчеркивая моменты крайне тяжелого положения рабочих; и т. д. Но всерьез смешивать формы эксплуатаций РАЗНЫХ формаций – против марксизма, недомыслие. Это относится и к формам эксплуатации на разных этапах любой классовой формации. На раннем этапе феодализма чаще доминирует государственная эксплуатация лично свободных мелких собственников – при пережитках рабства; на классическом – лично зависимых крепостных; на позднем – лично зависимых свободных, появившихся в ходе раскрепощения. Позднефеодальная эксплуатация, конечно, не сахар. Но поднимать СЕЙЧАС несуществующих уже феодально-зависимых позднего феодализма на борьбу агитационным сравнением их положения с крепостными – неумный анахронизм. А придумывать раскрепощенных неокрепостных в любом другом случае – это в духе придумывания неоазиатского способа».

 После этого пассажа хочется и плакать, и смеяться одновременно. Вот, уж, действительно Audiredisce, sinescisloqu (Учись слушать, если не умеешь говорить). Если не может Магдушевский хотя бы дочитать фразу до конца, то пусть и не показывает на людях своиогрехи. Привожу свою фразу полностью: «Произошло прикрепление крестьян к надельной земле. Государственная власть в ходе Крестьянской реформы создала новую форму крепостничества – государственно-корпоративное давление на крестьян, при котором государство посредством традиционных институтов обеспечило перекачку прибавочного, а иногда и необходимого продукта непосредственных производителей в государственно-капиталистический, капиталистический и помещичий уклады». А далее я отсылаю читателя к таблицам: Таблица 1. Доходы от аренды, выкупных платежей и налогов в Европейской России в конце XIX – начале ХХ в.; Таблица 2. Поземельный налог в начале ХХ в.; Таблица 3. Бюджет крестьянского хозяйства в начале ХХ в. И вот после всего этого человек в упор не видит, что речь идет не о промышленном рабочем пролетариате, а о крестьянстве. Что это – глупость или чудачество? А может обыкновенное незнание темы?

Итак, К. Маркс еще раз преподал урок и тем, кто не читал его книг, и тем, кто сознательно извращает его идеи. Несмотря на все их старания азиатский способ производства остается одним из элементов фундамента марксистской теории. Надеюсь, что дискуссия об АСП продолжится и попадет в круг более квалифицированных специалистов.

Читайте также:

Симонов Ю. В. Эвристическая ценность идеи К. Маркса об «азиатском способе производства» для изучения истории России и СССР

Волков В.В. «Азиатское» лицо российской модернизации начала ХХ века

Магдушевский А.А. Азиатчина в современном марксизме

Волков В.В. Маркс или Магдушевский? Ещё раз об азиатском способе производства