АССОЦИАЦИЯ МАРКСИСТСКОГО ОБЩЕСТВОВЕДЕНИЯ
РОССИЙСКАЯ ПАРТИЯ КОММУНИСТОВ

Коммунист Ленинграда № 4/2022 (148)

Кубинская социально-экономическая модель перед вызовами новых испытаний

         Как и практически все латиноамериканские страны, Куба «встретилась» с немалыми проблемами и трудностями на фоне наступления и развития пандемии COVID-19. Многие эксперты считают, что сегодня Куба переживает самый сложный экономический кризис после т. н. Особого периода 1990-х гг., в котором оказалась социалистическая республика после прекращения советской поддержки и развала «мировой социалистической системы».

         Конечно, замедление экономики началось ещё до глобальной пандемии: уже в 2016-2019 гг. среднегодовые темпы экономического роста составляли +0,9%[1], что равнозначно стагнации. Однако, именно под воздействием нового коронавируса и его социально-экономических последствий объём экономики в 2019-2020 гг. сократился на 13-14 пунктов (что представляет собой один из самых плохих показателей в Латино-Карибской Америке), кубинский экспорт упал в 2020 г. на 30%.[2]

      Разумеется, для обоснования данных индикаторов имеются и иные, нежели наступление COVID-19, объяснения. Усиление антикубинского эмбарго со стороны Соединённых Штатов в период функционирования республиканской администрации Дональда Трампа также сыграло здесь свою негативную роль. Также отрицательным для Гаваны фактором является глубинное падение венесуэльской экономики; здесь следует уточнить, что, в частности, «между 2013 и 2018 гг. Венесуэла охватывала 27% совокупности торгового обмена с Кубой».[3]

        Состоявшийся в разгар буйства пандемии, в апреле 2021 г., VIII съезд Коммунистической партии Кубы (КПК) важен не только тем, что он де-юре «закрыл страницу Кастро» (если Мигель Диас-Канель был избран Генеральным секретарём правящей партии ещё в 2018 г., то именно в апреле 2021 г. Рауль Кастро отказался от высших государственных постов). Съезд также поддержал «повестку» углубления преобразований в социально-экономической сфере, которые, правда, начали проводиться ещё ранее.

   То, что данные преобразования проводятся строго в рамках социалистической  политической и экономической системы, сомнений не вызывает. Новая редакция кубинской Конституции 2019 г. в полном смысле подтверждает руководящую и авангардную роль КПК в кубинском обществе; согласно актуальному Основному Закону Республики, «Коммунистическая партия остаётся единственной легальной политической партией»[4] на «острове свободы». Политические же изменения в кубинской Конституции хоть и имели место (в частности, разделение должностей президента и премьер-министра, юридически закрепляемое ограничение на занимаемые высшие государственные посты и т. д.), но фундаментально они не поставили под вопрос ту систему «Партии-государства», которая сформировалась в кубинском государстве с 1960-х гг.

          Конституционная модификация затронула главы и статьи, относящиеся к государственной социальной и экономической политике. Вместе с тем, и в данном случае говорить о фундаментальных изменениях вряд ли оправдано. Так, в одной из статей Основного Закона подчёркивается, что «Республика Куба руководствуется социалистической экономикой, основанной на всенародной собственности на основополагающие средства производства».[5] Также в Конституции говорится о приоритетности «всенародной социалистической собственности», плановом характере национальной экономики, а также о том, что именно государство на Кубе управляет и организует экономическую деятельность.

          Таким образом, справедливо отметить, что процесс принятия и запуска новой Конституции в 2018-2019 гг. происходил на фоне запуска различных преобразований в социальной и экономической сферах, которые оказывали реальное воздействие на каждодневную жизнь кубинцев. Хотя многие эксперты признают, что к началу наступления короновирусной пандемии «экономические реформы застопорились из-за идеологических дефектов, политических манёвров и нехватки квалифицированных кадров в государственном секторе».[6]

          Соответственно, само по себе наступление COVID-19 лишь обострило так и не решённые структурные проблемы кубинской экономики, способствуя падению промышленности, увеличению трудностей сельского хозяйства, резкому сокращению числа привозящих валюту иностранных туристов, новым проблемам в связи с дефицитом и недостатком определённых продуктов питания и непродовольственных товаров первой необходимости. Кубинский социолог и историк Фрэнк Гарсиа Эрнандес отмечает, что «2021 г. стал шоковым годом»[7] для Кубы.

    Это замечание находит своё подтверждение в фактах стихийных народных протестов, имевших место в середине и в осенние месяцы 2021 г. Тысячи участников, сотни задержанных — вряд ли в данном случае можно удовлетвориться официозными объяснениями с ссылками на контрреволюционный заговор и поддержку со стороны американского империализма. Специалисты по Кубе убеждены, что данные протесты носили в целом неорганизованный характер, но при этом они явили собой «самые крупные манифестации начиная с триумфа революции».[8]

     Возвращаясь к значению VIII съезда КПК на дальнейшее развитие кубинской социальной модели, отметим, что специальная резолюция этого конгресса по социально-экономическим вопросам оговаривает, что необходимо «продвигаться в решении структурных проблем экономики, в особенности, развивать производство и торговлю продуктов с акцентом на сельскохозяйственный сектор, достичь большего участия обновляемых источников в энергетической матрице; увеличивать экспорт и эффективно заменять импорт; восстанавливать и развивать туризм и увеличивать прямые иностранные инвестиции».[9]

        Решения съезда не остались лишь на бумаге. 2021 г. стал важным этапом на пути продолжающихся реформ. В частности, имело место «валютное объединение», означающее ликвидацию конвертируемого кубинского песо и рождение регулируемой лишь на «чёрном рынке» волатильной криптовалюты; произошла реформа ценообразования (в том числе на транспорт и общественные услуги), но также и повышение зарплат трудящихся, что, в свою очередь, содействовало усилению инфляционных процессов (некоторые специалисты утверждают, что в 2021 г. она достигала уровня в 740%!); большая часть производственной деятельности была открыта частному сектору, но при этом законодательно закреплены свыше 120 сфер, зарезервированных только для государственного сектора. В сентябре 2021 г. был принят документ о статусе малых и средних предприятий.

       Очевидно, речь идёт вовсе не о безболезненных для общества и особенно его уязвимых слоёв процессах, ведь они провоцируют социальные проблемы и обостряют неравенство в области зарплат. Естественно, данные тенденции требуют от руководства КПК уделять повышенное внимание социальной проблематике. В решениях последнего съезда компартии в этой связи подчёркивается, что «на государственном уровне надлежит продолжать и развивать социальную справедливость в новых условиях; добиваться повышения потребления и уровня жизни населения и осуществлять новые программы и социальные усилия, направленные на уязвимых людей и семьи, так же как добиваться адекватного отношения между персональными доходами и ценами на продукты и услуги».[10]     

          С учётом того, что кубинская компартия активно и энергично продвигает стратегию социальной справедливости в латиноамериканском масштабе (в частности, в рамках Форума Сан-Паулу, являющегося объединением левых партий латиноамериканских и карибских стран, внутри которого роль КПК представляется очень значительной), более чем логично, что и на национальном уровне эта тема остаётся одной из центральных для внутриполитической повестки компартии. Тем более, что как раз протестные манифестации 2021 г. шли зачастую именно под лозунгами борьбы за подлинную социальную и общественную справедливость.

                    VIII съезд компартии также одобрил специальный документ — Концептуализацию кубинской социально-экономической модели социалистического развития. Согласуясь с экономическими положениями Основного Закона, документами исполнительной власти и материалами более ранних центральных форумов КПК, в Концептуализации отмечается, что основу современной национальной кубинской экономики составляют всенародная социалистическая собственность, кооперативная собственность, собственность общественных, массовых и политических организаций, частная собственность смешанная собственность и собственность ассоциативных институтов и форм. [11]  В принципе, данная парадигма в полной мере отражает тот подход, который сложился у руководства партии и государства к развитию национальной экономики ещё в период, когда человеком номер один в партийной иерархии был Р. Кастро.

                          Выступая с заключительной речью на VIII партийном съезде, М. Диас-Канель, который в 2021 г. получил всю полноту высшего руководства в стране, заявил, что национальная экономика и социальная сфера государства должны развиваться в соответствии с учреждённой ранее Стратегией национального плана социально-экономического развития до 2030 г. Важность этой стратегии для М, Диас-Канеля, в частности, заключается в том, что она «гибко совмещает отношение между необходимым планированием, децентрализацией и автономией, необходимой для территориального развития, как и участие всех экономических акторов» в общественной жизни[i].[12]  О верности данной Стратегии — на фоне кризисных моментов, затронувших кубинское общество, - неоднократно в последнее время заявляли и представители различных ведомств исполнительной власти Республики.

              Многие эксперты по кубинской экономики считают, что доставшаяся в «наследство» М. Диас-Канелю Стратегия национального плана социально-экономического развития — на руку властям в нынешней ситуации, Будучи в принципа рамочным, по-настоящему стратегическим документом, она указывает основные направления и параметры развития кубинской экономики и социальной сферы на 2020-е гг. Но, вместе с тем, эта Стратегия даёт сейчас власти своего рода «поле для манёвров», согласуясь с реальным курсом кубинского руководства, желающего, как пишет исследователь Ж. Л. Мартинес, «развязать, разблокировать, освободить производительные силы».[13]

              В сегодняшних непростых социально-экономических условиях важным вопросом «экономической повестки» для руководства партии и государства становится решение задач и вызовов в сельскохозяйственной области. При том, что после победы революции в стране — в том числе в рамках внешнеэкономического сотрудничества социалистических стран - активно развивалась национальная индустрия, в том числе предприятия тяжёлой промышленности, для кубинской экономики и сферы занятости аграрный сектор сохранил свою значимость вплоть до начала XXI в.

               В условиях углубления экономических преобразований в духе большей открытости рынку оказалось, что именно сфера услуг  и аграрный сектор в гораздо большей мере, чем многие иные отрасли, восприимчивы к рыночным преобразованиям Как отмечает гаванский доктор экономических наук Д. Карранза, власти осознают тот факт, что «внутри кубинского сельского хозяйства сегодня частный сектор является значительным автором выпускаемой пищевой продукции...»[14] Таким образом, содействуя большей открытости аграрной сферы рынку, кубинское руководство вынуждено выступать с новыми свежими идеями в сельскохозяйственной сфере. Даже, если некоторые из них входят в противоречие с коммунистической ортодоксией.

            Одновременно отметим, что параллельно партия и государственная власть не настроены допускать рыночного проникновения в культурную и научную сферу. В гуманитарной области продолжает господствовать то, что в Гаване называют «революционной дисциплиной». Вертикальная общественно-политическая структура современной Кубы, со всей национальной спецификой в виде, в частности, низовых и базовых структур — Комитетов защиты революции — сохраняет  актуальность, а руководящая роль КПК сохранила своё юридическое оформление и в новой Конституции 2019 г.

                    Как и в те десятилетия, когда кубинским вождём являлся Фидель Кастро, приоритетное отношение к сферам образования, здравоохранения, науки и спорта на Кубе сохраняется и в нынешней ситуации, В новом Основном Законе, к слову, оговаривается, что «государство определяет, благоприятствует и содействует образованию, науке и культуре во всех её формах».[15] То, что в данном вопросе в Кубе дело реализуется не только на бумаге, хорошо известно: успехи кубинской системы здравоохранения и кубинского спорта прекрасно знают на общемеждународном уровне. По показателю отсутствия неграмотности Куба опережает многие гораздо более богатые латиноамериканские страны. В 2021 г. на острове свободы были разработаны сразу три национальных вакцины, направленные против нового коронавируса, а по масштабам профилактических прививок против COVID-19 Куба заметно опередила большую часть развивающихся стран в регионе и в мире. Конечно, в нынешних непростых условиях финансирование культуры и спорта затруднено, но при этом данные направления, как и медицина, остаются крайне важными для власти. 

              Важно ещё раз подчеркнуть, что экономические реформы и преобразования, идущие в социальной сфере, не направлены на отказ от социалистического строительства как такового и от «генеральной линии», исповедуемой руководством КПК. Здесь следует упомянуть о том, что у упомянутой Стратегии говорится о том, что к 2030 г. национальное кубинское государство видится как «суверенное, независимое, социалистическое, демократическое, процветающее и устойчивое». [16] В Стратегии также чётко подчёркивается, что «система управления экономики является инструментом социалистического государства, чтобы планировать, регулировать, управлять и контролировать развитие национальной экономики и территорий, внутренних отношений экономики, как и  международных экономических связей».[17]

        Под вопрос не ставится и ключевая роль государственного сектора в экономической деятельности. В концептуальном документе, рассчитанном на 2020-е гг., говорится о том, что «всенародная социалистическая собственность на основные средства производства — основная форма национальной экономики и социально-экономической системы, основа реальной власти трудящихся». [18] Вместе с тем, интересным моментом является специальная часть, посвящённая кооперативному сектору. В ней уточняется, что для кооперативной собственности на Кубе характерны коллективные принципы производства и распределения её резервов, коллективные решения и равенство прав, социальная ответственность коллектива и вхождение в плановое развитие экономики.[19]

             В заключение отметим, что о «левом» характере государственного курса Гаваны свидетельствует и прогрессивная внешняя политика Кубы, которая, как и в прошлом, строится на принципах интернационализма и антиимпериализма. Активно участвуя в деятельности Боливарианского альянса для наших Америки (ALBA), Куба по-прежнему играет одну и центральных ролей в «красном» спектре Латино-Карибской Америки. Одновременно КПК занимает важное место в левом движении Латинской Америки, являясь одной из ведущих партий — участниц Форума Сан-Паулу, объединяющего широкий спектр левого движения региона.

            Очевидно, что нынешний этап трудностей в кубинской экономике не случаен, он имеет как объективные, так и субъективные особенности. Важно понимать, что ища рецепты на вызовы современности, руководства КПК и кубинского государства, даже прибегая к рыночным механизмам, в целом не ставит под вопрос существование актуальной кубинской модели, одновременно настаивая на её улучшении и модернизации в рамках социалистического типа общества.