АССОЦИАЦИЯ МАРКСИСТСКОГО ОБЩЕСТВОВЕДЕНИЯ
РОССИЙСКАЯ ПАРТИЯ КОММУНИСТОВ

Коммунист Ленинграда № 5/2021 (143)

Опыт СССР или социализм будущего?

Тезисы выступления на Международной научной конференции «Почему не стало СССР: уроки для социализма будущего»

1. Тема моего выступления представляет собой своего рода творческий вызов самой идее конференции в том смысле, что сам её замысел, отражённый в её названии и в её программе, исходит из того, что те причины, по которым не стало СССР, будут иметь ключевое значение и для социализма будущего. Создаётся впечатление, что, по мнению организаторов конференции, главными и основными для социализма будущего будут именно те исторические препятствия и противоречия, которые погубили СССР.

Это может быть было бы относительно верно в том случае, если бы мы говорили о социализме будущего не в XXI, а в XX веке. Дело, однако, обстоит совсем не так, и социализм будущего как движение и как идея будет иметь дело с проблемами и противоречиями совсем иного рода, которые будут качественно отличаться от тех, что погубили СССР.

2. Начнём с того, что все социалистические революции прошлого века при всех своих различиях имели тем не менее важнейшие общие черты, которые позволяют характеризовать их как раннесоциалистические. Достаточно упомянуть лишь о том, что все они происходили в среднеразвитых и слаборазвитых странах с преобладанием крестьянского населения. В силу этого все эти революции должны были соединять в себе социалистические задачи с революционно-демократическими. Это единство придавало этим революциям определённую политическую силу, оно делало их реальными, но оно же сдерживало размах социалистических преобразований, когда они приходили в противоречие с буржуазно-демократическими задачами этих революций. Так в современной буржуазной России и в других бывших советских республиках нет и не будет того аграрно-крестьянского вопроса, который составлял важную характеристику Великой Октябрьской социалистической революции 1917 года. При всём убожестве российской экономики, при всём значении современных мелкобуржуазных слоёв помещики-землевладельцы отсутствуют в России как класс, и хотя есть крупные землевладельцы и лозунг национализации земли остаётся вполне актуальным, но о каком-либо разделе этих земель между современными «крестьянами» вопрос уже не стоит. Соответственно классовая структура будущих социалистических революций будет существенно отличаться от раннесоциалистических революций прошлого века, а их социалистический характер не будет более осложняться решением революционно-демократических задач. Таким образом, по своим классовым силам и основным задачам это будут уже не раннесоциалистические, а более или менее зрелые социалистические революции.

3. Особого внимания заслуживает и то историческое обстоятельство, что одной из основных жизненно важных задач СССР, а потом в определённой мере и всех остальных социалистических стран было создание и развитие тяжёлой промышленности как основы оборонного потенциала. Без такого потенциала СССР просто не смог бы выжить в империалистическом окружении. На первый взгляд кажется, что эта задача не противоречит строительству социализма, а, напротив, является его важнейшей частью. В какой-то мере это действительно так, но также верно и то, что когда индустриализацию приходится форсировать, то тогда на десятилетия приходится откладывать важнейшую программную задачу сокращения рабочего дня с 8 до 6 часов, чтобы в течение двух часов рабочий класс мог бы учиться управлять государством. В условиях форсированной индустриализации и коллективизации с элементами продовольственной развёрстки рабочий день не только не сокращался, но, напротив, увеличивался за счёт сверхурочных работ, а в отношении Советского рабочего класса его профессиональная роль явно преобладала над ролью организаторской, которая, как писал В. И. Ленин, является главной при переходе от капитализма к социализму. В настоящий момент несмотря на значительную деиндустриализацию России и других бывших Советских республик созданный в Советские годы оборонный потенциал существует, и российские империалисты вынуждены его поддерживать в своих классовых интересах. Тем самым у современного пролетариата будет много больше возможностей для реализации его главной организаторской роли при переходе от капитализма к социализму, чем у наших отцов и дедов. А это значит:

что и Советская власть будущего будет иметь более массовую и развитую социальную основу,

что будущее пролетарское государство будет куда более послушным орудием рабочего класса, чем был СССР, и

что иным будет и само положение современного социалистического рабочего класса, как и соотношение его с его политическим авангардом в лице одной или нескольких коммунистических партий.

А это создаёт качественно иные возможности для развития социалистических отношений в обществе, для постоянного обновления социализма в борьбе переходного «вчера» с социалистическим «завтра» и коммунистическим «послезавтра».

4. Все социалистические общества прошлого века были обществами переходными (от капитализма к социализму). И как бы мы сегодня не спорили о том, был у нас социализм или не было, один вопрос остаётся очевидным для всех: это общее понимание того, что известный вывод XXI съезда КПСС о полной и окончательной победе социализма в СССР не выдержал проверку временем, о чём сказано, например, в Программе РКРП. Именно этот ошибочный вывод стал в прошлом веке основанием для отмены диктатуры пролетариата и для переквалификации СССР из государства трудящихся в государство общенародное. Но, что ещё хуже, именно из этого утверждения были сделаны фатальные для СССР и др. социалистических стран выводы, будто бы на место антагонистических противоречий переходного периода пришли неантагонистические противоречия социализма. В физике это было бы равносильно тому, как если бы по отношению к жидкости стали применять законы движения газов. Это заключение было выведено из примитивного понимания классовой борьбы в переходный период. Примитивизм состоял в том, что все социально-классовые корни этого антагонизма сводились к реакции свергнутых эксплуататорских классов и недовольных мелких собственников. Однако было бы совершенно неверно приписывать сам феномен перерождения КПСС, ослабления Советской власти и Советского государства этим классам или их потомкам. По факту дело обернулось так, что развитие социализма в Советском обществе остановилось и пошло вспять не из-за этих классов и даже не из-за цеховиков, спекулянтов, коррупционеров и других антиобщественных элементов, а только при их помощи, в то время как главной движущей силой этого феномена стал правящий слой партийно-государственного руководства. Произошло это потому, что из-за обострённой классовой борьбы в Партии и в социалистическом государстве сложились такие охранительные отношения, которые, с одной стороны, не позволяли мелкобуржуазным слоям размывать основы социализма, а, с другой — объективно препятствовали развитию этих основ социализма в динамично развивающийся социалистический организм, т.е. не давали социализму развиваться в соответствии с общественными потребностями. В результате Советское общество в целом не смогло перейти от переходных социалистических производственных отношений с их преимущественно формальным обобществлением к зрелым социалистическим производственным отношениям с обобществлением не только формальным, но и реальным, так как у руководящих звеньев партии и государства наряду с общим социалистическим интересом возникли свои собственные ведомственные, корпоративные, цеховые и зачастую эгоистические социальные интересы, которые сначала блокировали развитие Советского общества в коммунистическом направлении, сковывая потенциал его социалистического обновления, а потом потянули к частной собственности и рыночным отношениям. Результатом этого оказалось то удивительное положение, что в стране, где не было недостатка в преподавании истмата, научного коммунизма и истории КПСС, правые оказались подготовленными к перестройке много лучше левых. Другим, современным результатом, является то, что в своём ретроспективном взгляде на СССР многие уважаемые коллеги, участвующие в этой конференции, видят спасение СССР не в усилении планового начала и Советской демократии, не в социальном равенстве и реальном участии людей в управлении государством, а, напротив, в использовании рыночных механизмов и частной собственности по китайскому образцу, уподобляясь в этом многим представителям ранней горбачёвской перестройки. Мне представляется, что те, кто продолжает прописывать России рыночные китайские реформы, берут на себя тяжёлую ответственность перед новым поколением.

И вот в этом, пожалуй, заключается тот главный урок, который социализм будущего должен извлечь из советского опыта, если мы вообще хотим, чтобы у социализма было будущее. Этот урок заключается в том, что при всей опасности империалистического окружения и мелкобуржуазного или буржуазного перерождения, при всей опасности возможных ошибок и промахов будущий социализм сможет победить капитализм лишь в том случае, если создаст механизмы своего собственного всё более коммунистического обновления на своей собственной основе, когда для защиты от капитализма социализм будет не консервироваться, а развиваться, когда дети коммунистов будут становиться не сторонниками капитализма, а ещё большими коммунистами, чем их отцы, когда будут работать механизмы отстранения от власти тех, кто защищает своё полусоциалистическое сегодня против социалистического завтра, когда с каждым днём в обществе будет больше демократии и больше социализма не в горбачёвском, а в марксистском и ленинском смысле, когда в случае кризисов и противоречий социализм будет себя лечить не капитализмом, а новыми шагами к своей стадиальной завершённости и качественной определённости, т.е. усилением его социалистического естества.

5. Развал СССР был мощным ударом по социализму как движению во всём мире. Сокрушительная сила этого удара была даже больше, чем крах второго интернационала в годы первой мировой войны. Но поражение СССР не было поражением социализма как науки. Это было поражение того ревизионизма, который проник в руководство коммунистических и рабочих партий (т.е. это поражение не опровергло марксизм-ленинизм, а подтвердило его). Вот этот самый ревизионизм поздней КПСС  и привёл СССР к закономерному концу примерно так же, как оппортунизм европейской социал-демократии более ста лет назад привёл к краху второй интернационал. Эта аналогия, однако, не вполне точна, потому что в отличие от второго интернационала тридцать лет капитализма научили миллионы людей любить СССР, причём это не только Советские люди в возрастном смысле этого слова, но и некоторые представители современной молодёжи, потому что миллионы людей, на глазах у которых тридцать лет назад правящие круги КПСС и СССР под видом горбачёвской перестройки осуществили настоящую буржуазную контрреволюцию, — вот эти самые миллионы видели тогда перед собой СССР на стадии его застойного маразма и бюрократической деменции, искренне полагая, что хуже уже и быть ничего не может. Все тогда чувствовали и понимали явную необходимость перемен. И самый тяжёлый результат Советского общества был в том, что праволиберальные и мелкобуржуазные слои оказались в тот момент куда лучше подготовленными, организованными и мобилизованными, чем левые сторонники социалистического обновления, привыкшие в своём большинстве стоять до последнего за ЦК КПСС. Сегодня люди имеют реальную возможность увидеть и сравнить не только «историческую старость» СССР, но всю почти семидесятилетнюю жизнь этого уникального государства нового типа с его героической и созидательной молодостью и зрелостью с тридцатью годами убогой молодости российского неокапитализма, который очень быстро вырос из своих грязных компрадорских пелёнок в полицейско-чиновничье бюрократическое уродство нового российского империализма. За тридцать лет своей власти на просторах СССР капитализм доказал, что он принципиально не в состоянии создать что-либо более совершенное и передовое, чем СССР. Вот потому-то так велик сегодня соблазн для некоторых деятелей оппозиции поспекулировать на лозунге реформистского восстановления СССР. Однако, как было показано выше, это тупиковое направление не только потому, что новые социалистические государства с властью советского типа могут появиться только в результате новой социалистической революции, но и потому, что в нашем столетии победа социализма возможна лишь как победа полная и окончательная, а для такой победы необходим более высокий, более коммунистический тип социалистических производственных отношений и социально-политической надстройки, чем тот, что существовал в СССР и в других социалистических государствах. Другими словами, восстановление СССР в широком смысле этого слова возможно лишь в том случае, если социалистические преобразования всех сторон нашей жизни пойдут глубже и шире, чем в СССР прошлого века, т.е. если современные коммунисты и социалисты смогут пойти дальше, чем в прошлом веке.

Да, было время, когда войны выигрывала пехота, кавалерия и артиллерия. Современную классовую войну не выиграть без авиации, ракет, танков и других новых родов войск и вооружений, а потому изучать и анализировать советский опыт нужно не для того, чтобы слепо его копировать, а для того, чтобы, во-первых, защищать этот опыт от современных антикоммунистов, которые вынуждены сегодня чернить СССР тем сильнее, чем более убога их буржуазная реальность, а, во-вторых, для того,  чтобы от этого славного и героического опыта идти не назад к имитации НЭПа на китайский манер, а вперёд к новым социалистическим революциям, к новым способам и приёмам перехода от капитализма к социализму и к новым победам социализма.