В России и в мире после более двадцати пяти лет глумления над идеалами коммунизма и Октябрьской революцией взгляд на Победу в Великой Отечественной войне как на подвиг, который был совершен благодаря идеалам Красного Октября, либо настойчиво замалчивается, либо превращается в очередной объект огульной критики. Между тем, на взгляд автора, поиск взаимосвязи между двумя этими событиями всемирно-исторического масштаба не есть лишь очередная попытка удовлетворить исследовательский интерес к истории, либо озвучить ранее не существовавшие интерпретации войны, а, напротив, важным шагом к восстановлению исторической правды. Долгие годы попрания правды о Победе обернулись тем, что сама историческая память о Великой Отечественной войне, роль советского народа в низвержении фашизма и в освобождении Европы от коричневой чумы XX века стали объектом невиданного искажения, фальсификации и порой уничижительной интерпретации.

Более того, Сирийский и Украинский кризисы последних лет, многократный рост конфликтогенности на Ближнем Востоке и террористических угроз во всем мире, массовая миграция беженцев в страны Европы, обнищание мировой периферии ярко демонстрируют попытку со стороны ведущих империалистических игроков, в первую очередь США и ЕС, осуществить новый передел сфер влияния с целью разрешения глубокого кризиса глобального капитализма. В таких условиях, как и в первой половине XX столетия, все активнее набирают силы ультраправые и профашистские движения и тенденции, которые видят выход из обострившийся социальной обстановки в иррационалистическом разделении масс на “своих” и “чужих”, на “виновников” и “жертв” кризиса устоявшийся и спокойной жизни обывателя. Однако, при этом упускается из виду тот факт, что именно фашизм, раскалывающий людей по всевозможным признакам, и является наивысшей формой развития глобального капитала, который в состоянии агонии пытается найти очередной объект эксплуатации и гонения. И такой объект обнаружить не столь сложно, – обезумевшие массы сами могут на него указать.

Парадоксально, но в такой ситуации еще очевиднее прослеживается взаимосвязь между Великим Октябрем 1917 и Великой Победой 1945. Эта очевидность раскрывается в том, что фашизму и вопросу «Кто виноват» в те переломные моменты истории народные массы противопоставили сплочение и товарищество, эксплуатации слабых и неорганизованных рабочих – солидарность и организованность всех трудящихся, межнациональной розни и ненависти – массовый интернационализм и дружбу народов. Неудивительно и то, что при таких обстоятельствах память и значение великих событий XX века искажается, в том числе в силу отсутствия как в среде общественности, так и в научных кругах постановки вопросов о социальной сущности Великой Отечественной войны.

В этой связи если сегодня мы пытаемся восстановить историческую справедливость, подлинный взгляд на роль Союза Советских Социалистических Республик в низвержении фашизма, уже нельзя избежать постановки вопроса о значении самого советского строя, и главное – роли коммунистических тенденций и основ этого строя в Победе над фашизмом 9 мая 1945 года.

Отвечая на поставленный вопрос, в первую очередь автор хотела бы оттолкнуться от слов человека, ставший для всех нас одним из символов Победы. Посвящая советскому солдату свою эпохальную работу «Воспоминания и размышления», маршал Георгий Константинович Жуков особенно подчеркнул то, «без чего не могло быть победы». По признанию полководца: «Великая Отечественная война явилась величайшим военным столкновением социализма и фашизма. Это была всенародная битва против злобного классового врага, посягнувшего на самое дорогое для советских людей – на завоевания Великой Октябрьской социалистической революции, на Советскую власть. <…> Величие исторической победы Советского Союза в борьбе против фашистской Германии состоит в том, что советский народ отстоял не только свое социалистическое государство. Он самоотверженно боролся за пролетарскую интернациональную цель – избавление народов Европы от фашизма»[1].

Особое значение слов Г.К. Жукова состоит в том, что они подчеркивают прямую связь между всемирно-историческими событиями. Иными словами, они обращают внимание на социальный характер войны, на вероломную агрессию капитализма в его наиболее жестокой и беспощадной форме – фашизме – против государства, выбравшего путь строительства социализма.

Уже в наши дни на этом моменте акцентировал свое внимание отечественный философ А.А. Зиновьев, подчеркивая первостепенную роль советского строя в Победе в Великой Отечественной войне. В своей работе «Русский эксперимент» философ пишет: «На Западе всячески принижают, искажают или замалчивают нашу роль в этой войне, приписывают основные заслуги себе, отводя нам роль второстепенную в лучшем случае»[2]. И далее А. Зиновьев отметил, в чем же заключался главный залог победы, который отвергают и любыми способами дискредитируют господствующие силы не только Запада, но и России: «При характеристике войны 1941-1945 годов еще в советский период на первый план стали выдвигать то, что это была освободительная и отечественная война, что советские люди были охвачены чувством патриотизма, перенесли неслыханные трудности и проявляли беспримерный героизм и что благодаря этому мы победили в войне. Не спорю, все это имело место и сыграло роль одного из факторов победы, причем – не главный. Раздувание его стало средством скрыть и исказить социальную сущность войны и главный фактор победы. По своей социальной сущности эта война была войной капитализма против коммунизма. Главным фактором нашей победы был коммунистический социальный строй нашей страны. Наша победа была прежде всего победой коммунизма»[3].

К словам философа стоит лишь добавить, что сегодня уже назрела необходимость обращения к изучению социальной природы и сущности Великой Отечественной войны, без которой немыслимо само значение Победы, а, по сути, ее движущих социальных сил, роли общественного строя СССР в борьбе против фашизма. В этом и заключен принципиальный взгляд автора, который направлен на выделение именно коммунистической тенденции в мобилизации советского народа в переломный момент истории, воплотившейся в субъектном отношении советского человека к вызову истории, в трудовом героическом сплочении советского народа ради Победы и в массовом интернационализме. Рассмотрим их подробнее.

Советский человек как главный субъект Победы в Великой Отечественной войне

Если по своему масштабу и охвату Вторая мировая война явила собой катастрофический конфликт наций, и по своей социальной природе была войной империалистической, то Великая Отечественная война представляла собой пример беспрецедентного единства разных народов и национальностей СССР в борьбе за независимость Советской Родины и за освобождение народов других государств. Что могло так возвыситься над интересами отдельных национальностей и народностей, над личными и частными интересами советских граждан, а тем более стать их объединяющей силой в борьбе против столь сильного и организованного врага?

Вспомним 1914 г., когда шовинистический “угар” европейских наций также вверг человечество в катастрофу Первой мировой войны. Альтернативой этой катастрофы стала Октябрьская революция в России, которая показала, что над самыми страшными силами современной буржуазной цивилизации может возвыситься История, т.е. народные силы, их творчество, сам Человек, которые оказались способным противостоять навязанным им шовинизму, вражды, ненависти и чувства безысходности. В такой ситуации, по словам М. Лифшица: «Октябрьская революция означала не развязывание иррациональных сил и демонических инстинктов, а великую победу над ними. Революция сделала то, что не могли сделать ни пацифисты, ни гуманисты, ни квакеры, ни четырнадцать пунктов велеречивого президента Вильсона. Она рассеяла кровавый туман над Европой и показала дорогу к миру»[4]. Тезис о том, что революция стала победой над иррациональными и демоническими силами, на взгляд автора, является ключевым, поскольку эта победа стала символом строительства совершенно нового мира, по ту сторону материально-низменных амбиций цивилизации, заканчивающихся кровавым переделом мира.

Победа Октября 1917 года возымела всемирно-историческое значение благодаря тому, что разрешение кризиса цивилизации уже было невозможным на основе ее собственных ресурсов, новое рабство капиталистических фабрик достигло своего предела в империалистической войне. В этом смысле позиция В.И. Ленина о преодолении грядущей катастрофы через строительство социализма не было лишь рационалистической политической целью, а единственно возможным выходом из исторического тупика не только для России, но мира в целом: «Война создала такой необъятный кризис, так напрягла материальные и моральные силы народа, нанесла такие удары всей современной общественной организации, что человечество оказалось перед выбором: или погибнуть или вручить свою судьбу самому революционному классу для быстрейшего и радикальнейшего перехода к более высокому способу производства»[5].

Революционно-демократическая свобода, по слова В.И. Ленина, и стала именно тем прорывом в новый мир, который вновь актуализировал подлинную гуманистическую линию истории.

В этой ситуации военная интервенция стран Антанты 1918 г. и ее решительный отпор силами Красной Армии в период Гражданской войны преградили путь экспансии капитализма на Восток – в Россию и другие государства, образовавшие впоследствии Союз Советских Социалистических Республик. В то время как в 1920-1930-ее гг. Европа оказывается во власти капиталистических экономических кризисов, которые уже нельзя было остановить традиционными мерами и полумерами. Их тупиковость, которая ввергала миллионы народных масс в отчаяние, в бедность и нищету, привела в итоге к еще более злосчастному сценарию – союзу капитала с наиболее радикальными правыми и фашистскими политическими силами в Европе. Они, пробуждавшие в массах самые низменные животные стороны человеческой природы, реанимировали маховик эксплуатации уже на “новой”, полуварварской основе.

Вот почему в столь решающий момент слом СССР как государства нового типа, т.е. выбравшего в первую очередь цель обуздания частных интересов и агрессии частной собственности через преобразование мира, всей социальной действительности на основе принципов коммунизма, через актуализацию новой роли Человека в истории, для обезумевших сил капиталистического мира стал делом принципа. Существование качественно новой альтернативы капитализму, которая ясно и открыто обозначила его пределы, являлось огромным препятствием к его дальнейшей экспансии, переделу миру не только для германского фашизма, уже развязавшего Вторую мировую войну, но и западных империалистических держав. По оценкам А.В. Бузгалина и А.И. Колганова: «Вторая мировая война со стороны фашизма была насилием, направленным на установление тотального мирового господства корпоративного капитала, т.е. всемирное попрание родовых качеств человека. <…> Это было насилие против Человека и Человечества»[6].

При таких условиях «<…> вероломное нападение фашистской Германии на Советской Союз было предпринято гораздо более мощными силами, чем интервенция в годы гражданской войны»[7]. Военный потенциал и мощь СССР значительно уступали военизированной машине германского фашизма. «К июню 1941 г. немецкая армия была оснащена наиболее передовой для того времени военной техникой и имела значительный опыт вооруженной борьбы. <…> Такого опыта не имела Красная Армия. Ее командный состав, значительно обновившийся накануне войны вследствие истребления Сталиным старых, опытных командных кадров, еще не овладел практическими навыками руководства крупными соединениями и оперативными объединениями в сложных условиях войны. <…> Расчеты Сталина на то, что Советскому правительству удастся предотвратить назревавший между Германией и СССР конфликт мерами политического и дипломатического характера, оказались ошибочными»[8].

Как в первые, так и в последующие дни войны советские граждане проявили массовый героизм, стойкость и храбрость. Столь легендарные подвиги советского народа, как уже было отмечено, в исследованиях о войне расцениваются исключительно как проявление патриотизма и любви к Родине, но в которых едва ли ставится вопрос об их социальных и исторических истоках. В частности, известный отечественный историк, ученый, Г.А. Куманев, посвятивший целый ряд монографий военной истории отечества и Великой Отечественной войне, к определяющим факторам Победы 1945 г. относит мощный всплеск патриотического и национального самосознания советских людей. Он пишет: «Никогда еще в истории Российского многонационального государства не было такого массового интернационального сплочения всех его граждан, такого мощного проявления патриотических чувств, самопожертвования и всеобщего стремления отстоять свободу и независимость Родины, как в период смертельной схватки с фашизмом в 1941-1945 гг.»[9]. Нужно заметить, что в одном из своих утверждений о войне историк ставит весьма актуальный вопрос: «22 июня согласно Указу Президиума Верховного Совета СССР по 14 округам страны была объявлена мобилизация военнообязанных 1905-1918 гг. рождения. Наряду с этим уже в первые дни войны миллионы добровольцев разных национальностей и возрастов, не подлежащих пока по брони и по другим причинам собственной мобилизации, буквально осаждали призывные участки, военкоматы, партийные и советские органы, настойчиво требуя немедленно направить их на фронт. Можем ли мы сегодня представить такую картину, окажись страна в подобной чрезвычайной ситуации?»[10].

Безусловно, этот вопрос носит риторический характер. Вместе с тем, он затрагивает едва ли не первостепенную проблему в понимании Великой Отечественной войны, а именно – проблему роли самого Человека, его осознания сопричастности к судьбе страны, Родины и общему делу ее защиты как на поле боя, так и в мирной жизни. В этом смысле с самого начала войны военизированной машине германского империализма была противопоставлена не абстрактные любовь к Родине, огромное чувство патриотизма советского народа, а в первую очередь субъект этой любви и патриотизма, т.е. новый, советский человек как творец нового мира, которого и породила Октябрьская революция. Об этом определяющем факторе также упоминали авторы многотомника «История Великой Отечественной войны Советского Союза»: «В своих планах “молниеносной войны” они проглядели главную силу, с которой им пришлось столкнуться в первые же дни войны, – советского человека, советского патриота, моральный облик которого в корне отличался от того, каким его представлял себе буржуазный мир»[11].

В данном случае сегодня важно понимать не только сам образ советского человека, который сформировался под колоссальным влиянием освободительной энергии Великого Октября, но и тот момент, что развитие субъекта коммунистических преобразований, строителя нового мира протекало в условиях сложнейших противоречий советского строя. Иными словами, коммунистическая тенденция в образе советского человека прорывалась не только через номенклатурно-бюрократические оковы советского строя, которые, по сути, противостояли идеалам Октября, но и не в меньшей степени через обывательские, а также унаследованные со старой эпохи, общинные представления о смысле жизни человека, отрицавшие субъектно-деятельностное предназначение человека.

Сопоставляю культуру Ренессанса и Советскую культуру, Л.А. Булавка в качестве общности черт данных культур выделяет постановку в более широком контексте общественного бытия проблемы Человека: «В основе Советской культуры также лежит проблема Человека, но уже как целостного, социально-действенного Человека. Это было обусловлено тем, что преобразовательные процессы 20-х гг. объективно приводили к эмансипации сущностных родовых сил индивида, что и порождало мощный взрыв энергии социального творчества, когда индивид становился способным к созиданию новых, не только культурных, но и общественных форм своего бытия. И в этом созидании основ своего общественного бытия (а значит, и самого себя) как раз и выражалось проявление его сущностных сил как Родового человека»[12].

Расцвет созидательных сил человека стал своего рода реальным воплощением коммунистических интенций Октябрьской революций. Этот расцвет стал возможен благодаря тому, что многовековые идеалы и чаяния социальной справедливости превращались в факт социальной действительности, а не только деклараций. Путь к росту сознательности миллионов советских граждан, который пролегал через пробуждение человека к поступкам, к преобразованиям окружающей действительности, а тем более к героическим поступкам перед вызовом истории, пролегал через подлинную реализацию требований всеобщего бесплатного образования, 8-часового рабочего дня, общедоступности общественных благ для всего советского народа, право на мир и труд. Отметим слова А.В. Луначарского на Первом Всероссийском съезде по просвещению 25 августа 1918 г.: «Это путь, требующий величайшей образованности, огромного количества знаний, исключительной выдержки. Конечно, те, которые желают видеть только обратную сторону битой посуды, будут охать и ахать. Но честные наблюдатели, которые будут обращать внимание на прочность и жизненность фундамента, поймут нас, и мы можем сказать, что никогда на земле не делалось работы столь плодотворной, как в те месяцы, в которые мы имеем счастье жить. То же самое относительно школ; мы прекрасно знаем, что никаким образом народ не может наладить правильную государственную и общественную жизнь, никаким образом не может реально руководить хозяйством, если он не будет образован, не будет снабжен всеми необходимыми знаниями. Борьба за школу есть третье и не менее важное условие»[13].

В итоге, результаты этого противоречивого и трудного пути обретения массами сознательности выразились в том, что во время Великой Отечественной войны именно социально-действенная сторона советского человека (термин, используемый Л.А. Булавкой), его определенность, осмысленность, осознание личной ответственности за общее дело, за судьбу Родины превратились, в конечном итоге, в поступок, который и принес всемирно-историческую победу над тем, что так яростно отстаивал фашизм, а именно – варварство, обезличенность, бездейственность и отречение от вызовов истории. В этой связи в глазах большинства советских граждан, героев Родина воспринималась как советская и социалистическая именно потому, что только с таким ее качеством были связаны кардинальные изменения в жизни миллионов людей. Великая Отечественная война показала тесную взаимосвязь между сознательностью советского человека, народа и его волей к совершению исторического поступка.

Доказательством тому служат массовый героизм советского народа в ратном и трудовом подвиге по защите Советского Союза. Преданность идеалам коммунизма и чувство любви к Родине были единым целым. Эти чувства советскими войнами сопереживались как единое целое, как нечто неразрывное. И само понятие «Родина» едва ли рассматривалось как нечто чуждое тому, что в стране стало результатом преобразований Октябрьской революции. Автор считает важным процитировать зафиксированные в письмах, записках мысли погибших героев войны, которые невозможно сфальсифицировать, перетасовать, но которое доподлинно демонстрирует тот факт, что коммунизм и Родина были неделимыми и неразрывными ценностями их жизни.

В Обращении младшего политрука мотострелкового пулеметного батальона И.Г. Балабанова, возглавившего 28 января 1942 г. группу бойцов у д. Гусево, звучат следующие слова: «Дорогие товарищи! Я сделал все, что мог. Приняв командование батальоном после ранения командира, я продолжал наступление и выполнил приказ командования. Я с гордостью смотрел смерти в лицо, потому что во мне билось большевистское сердце»[14]. В своем письме в партийную организацию своей части, которое датируется не позднее 3 февраля 1942 г., сержант Я. Бондаря пишет: «Я люблю свою Родину и готов отдать за нее свою кровь до последней капли. Я знаю одно: скоро фашистские звери будут уничтожены и советские люди заживут еще счастливее, чем прежде. Прошу считать меня коммунистом!»[15]. Также в Завещании красноармейца С. Волкова, не позднее 12 февраля 1942 г. читаем: «Дорогие братья по оружию! Если я погибну в этом сражении, назовите меня коммунистом…»[16].

В Завещании командира танка младшего лейтенанта Г.И. Мороза не позднее 5 января 1944 г. говорится: «Хочу оставить маленькое завещание, в случае гибели моей в борьбе с немецкими захватчиками. Я – коммунист. Это маленькая кандидатская карточка за № 5902866 и преданность моя ведет вперед до полного изгнания оккупантов из нашей Родины. Мною руководит большевистская партия, она посылает на новые подвиги в этой борьбе. Во мне воспитали преданного своей Родине и Красной Армии советского красного офицера, и все то, что я приобрел в результате упорной учебы в Сызранском танковом училище, использую вполне на поле боя»[17].

Завещание перед боем защитника Ленинграда артиллериста В.Н. Усова, 28 ноября 1943 г. – 20 февраля 1944 г. гласит: «Родина, дорогая, прими мой скромный дар для блага твоего и знай, что я, взращенный, вскормленный, вспоенный, тобой, отплатил тебе всем, чем мог. Я, твой сын, тебе был предан до последнего дыхания и выполнил с чистой душой свой долг коммуниста и воина. Я умер для того, чтоб ты жила. Я так горячо любил тебя, Родина, как ненавидел врагов твоих»[18]. В Прощальной записке защитника Ленинграда летчика-истребителя С. Горгуля, не ранее 22 ноября – не позднее декабря 1941 г. написано: «Родина, комсомол, я дрался с врагом, как клялся, получая комсомольский билет, не жалея собственной жизни. Я умираю, но знаю, что мы победим. Я честно выполнил свой долг. Прощайте, друзья! Прощайте, ленинградцы!..»[19].

Это единичные примеры последних слов героев-бойцов, однако, в большинстве письменных источниках такого рода звучит лейтмотив, импульс коммунистического долга. Он не был внешним, посторонним по отношению к советскому человеку. И даже если советский народ не осознавал этот долг как долг коммунистов, он вошел в социально-нравственную ткань общественных отношений советского общества, при этом, безусловно, не являясь единственным основанием этого общества. Он приобретал самые конкретные формы в том смысле, что при советском строе трудящиеся, Человек труда были вознесены на ранее не виданный в истории мировой цивилизации уровень общественного признания. Идея сплочения первых лет Октябрьской революции по законам самого исторического развития не могла не стать цементирующим основанием в становлении советского народа. Как пишет М. Лифшиц: «Эта идея везде – она в речах о новой международной политике, открытой и честной, без подлостей тайной дипломатии, без провокаций и борьбы за престиж, она в призывах к самоорганизации для отпора классовому врагу, она и там, где крестьянский сход просит наладить обмен товаров с деревней»[20].

В свою очередь вот что пишет по этому вопросу А.А. Зиновьев: «Является также идеологической ложью утверждение, будто советские люди сражались за Родину, а не за советский (коммунистический) социальный строй. Ко времени начала войны этот строй для большинства советских граждан стал образом их жизни, был принят как свой. Отделить его от массы населения как нечто чужеродное было практически невозможно. Хотели люди этого или нет, любая защита ими своей страны означала защиту нового социального строя. Россия и коммунизм существовали не наряду друг с другом, а в единстве. Разгром коммунизма в России был равносилен разгрому самой России»[21].

Автор, разделяя взгляд А.А. Зиновьева о неразрывном единстве советского общественного строя и Родины, не согласна с его точкой зрения о том, что именно Сталину принадлежит заслуга мобилизации сил «планеты на защиту коммунистической страны», и что «<…> Если бы не сталинские меры, мы были бы разгромлены в сорок первом или по крайней мере в сорок втором году. <…> Я специально вспомнил об этом страшном периоде войны, чтобы обратить внимание читателя на то, что с каким человеческим материалом фактически пришлось иметь дело сталинскому руководству».[22] Я не согласна с ней по той причине, что, по сути, А.А. Зиновьев отдает первенство в мобилизации советского общества против агрессии германского фашизма сталинскому руководству, при этом однозначно отождествляя советский строй с коммунизмом, не допуская тех острых противоречий, того сопротивления, с которым сталкивалась коммунистические тенденции преобразований в период индустриализации, коллективизации СССР как со стороны номенклатуры, так – что еще более важно нам осознать – и со стороны самого советского общества (!), которое и было его порождением.

Отдавая должное советскому руководству, мы должны осознавать, что непосредственными участниками, героями, субъектами борьбы против фашизма были простые советские люди. Определяя, в сущности, меру влияния коммунистических идеалов на исход войны, автор полагает, что мобилизация всей страны на борьбу против врага, перестройка экономики на военный лад, эвакуация промышленных предприятий, ценностей, огромных масс людей на Восток страны стали возможными благодаря тому, что советский человек олицетворял в себе не частный взгляд на действительность, не частный, индивидуализированный интерес, который пропагандировал мелкий буржуа – опора германского фашизма, а родовую, общественную сущность человека как такового. Для советского человека интересы страны, ее судьба, будущее неразрывно были связаны с личной судьбой и жизнью.

В то же время нельзя утверждать, что такой выбор, определенность в совершении поступка были повсеместными. Факты растерянности, трусости и предательства, содействия врагу также являются частью истории войны. Однако, сама Победа 9 мая 1945 г. доказывает, что освободительная и социально-действенная энергия советского народа оказалась сильнее все тех сил, которые ей противостояли, – и не только в лице фашизма. В этом связь между Октябрьской революции 1917 г. и Победой 1945 г. не есть, согласно современным трактовкам, результат идеологический коммунистической пропаганды, а, напротив, родственная, сущностная взаимосвязь.

Сегодня мы с гордостью, правда, не отдавая должного, говорим о том, как с первых дней войны по собственной добровольной инициативе советские граждане просили записать их на фронт добровольцами. Вот что пишет московский рабочий Случевский: «Прошу военкомат зачислить меня добровольцем в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии для защиты социалистической родины. Я иду бить кровожадных фашистов-гитлеровцев, чтобы стереть их с лица земли»[23]. Также в Москве на одном автозаводе по цехам состоялись многолюдные митинги, на которых присутствовало около 20 000 человек. В цехе «мотор» на митинге присутствовало 800 человек. Выступающий на этом митинге мастер пролета т. Ерошин сказал: «Оголтелый фашизм напал на нашу священную Родину и пытается всякими уловками нанести поражение нашей могучей Красной Армии и завоевать священную землю страны социализма, но это ему не удастся»[24].

В июле 1941 г. москвичи и ленинградцы на добровольной основе сформировали дивизии народного ополчения, заявки на участие в котором подало более 4 млн советских граждан[25]. В частности, уже к 3 и 4 июля в Москве сформирована 18-я дивизия народного ополчения, куда подало заявление 7500 человек, среди которых не было ни одного кадрового командира[26]. Ленинградская армия народного ополчения к 19 июля передала по назначению «три стрелковые дивизии общей численностью в 31 тыс. чел., шесть истребительных полков численностью около 5000 чел. И пятнадцать артиллерийско-пулеметных батальонов – около 15 тыс. чел., а всего свыше 50 тыс. бойцов, командиров, политработников»[27]. Более того, в Ленинграде школьники обращались с просьбами: «Дайте нам какое-нибудь поручение. Мы хотим помочь взрослым. Мы готовы исполнять любую работу»[28].

По неполным данным историка А.М. Синицина, за все время войны граждане СССР подали в военные, партийные и советские организации и учреждения более 20 миллионов заявлений с просьбой о добровольном зачислении в армию[29]. Однако по ряду причин (возраст, состояние здоровья, работа на оборонных предприятиях и т.д.) не все просьбы удовлетворялись. Пополнение рядов Красной Армии шло до конца войны, и многонациональный состав был его важной особенностью.

В этом отношении к бесспорной и подлинной черте советского человека можно отнести его интернационализм. В первые и последующие долгие, мучительные дни войны именно массовый интернационализм приобрел поистине исторические масштабы. Уже в самом начале войны в Москву ЦК ВКП (б) поступали телеграммы из союзных республик. В частности, в Телеграмме из Сталинабада сообщалось, что только по Сталинабаду в военный комиссариат поступило свыше 700 заявлений о добровольном зачислении в ряды Красной Армии, несмотря на то, что указаний из Наркомата обороны СССР не приходило. В этой связи Секретарь ЦК КП(б) Таджикистана Протопопов просил срочно дать указания о порядке зачисления в Красную Армию[30].

Приведем лишь некоторые факты, на которые ссылался А.М. Синицын в исследовании добровольческого движения. «К началу июля 1941 г. в Киеве было подано свыше 52 тыс. заявлений, в Новосибирске за первую неделю численность добровольцев достигла 6680 человек. За первые три для войны в Кемеровской области было подано более 22 тыс. заявлений, в Омской области к концу июля 1941 г. только в городские и районные военкоматы поступило около 9 тыс. заявлений, в Оренбургской — более 8 ты с.5, в Ярославской — около 7 тыс. заявлений. Лишь в трех областях Украинской ССР — Днепропетровской, Донецкой и Николаевской — за несколько первых дней войны от добро­вольцев поступило около 36 тыс. заявлений. В Азербайджа­не 40 тыс. человек решили пойти на фронт добровольца­ми, в Армении — 20 тыс., в Грузии — около 22 тыс. чело­ век. В Таджикистане в ряды добровольцев вступили 4240 человек. Три тысячи заявлении поступило за первые десять дней войны в военкоматы Ташкента, две тысячи — в военкоматы Алма-Аты. В Татарской АССР к концу июля 1941 г. число добровольцев превысило 5 тыс. человек. От трудящихся Карагандинской области к концу 1941 г. по­ступило более 25 тыс. заявлений»[31].

С весны 1942 г. Вооруженные Силы СССР стали получать крупные пополнения из Средней Азии, Казахстана, Татарии, Башкирии и других национальных республик. В мае в составе действующих фронтов было 5 миллионов 500 тысяч воинов, в том числе 1 миллиона 200 тысяч грузин, азербайджанцев, армян, узбеков, киргизов, башкир, призванных по общей мобилизации. Среди них не все владели русским языком. Это отражалось на изучении ими сложной военной техники и умении применять ее в бою. В связи с этим Главное политическое управление разослало начальникам политуправлений внутренних военных округов директиву, в которой требовалось «массово-политическую работу с красноармейцами, не знающими русского языка, проводить на родном языке, используя для этого имеющиеся в частях вашего округа национальные кадры командиров, политработников и передовых коммунистов и комсомольцев, знающих национальные языки». В директиве подчеркивалось, что надо постоянно воспитывать всех воинов в духе дружбы народов СССР, причем добиваться, «чтобы русские красноармейцы и командировали показывали пример товарищеской дружбы и уважения к красноармейцам нерусской национальности, помогали им осваивать русский язык и боевую технику»[32].

Согласно указаниям ЦК ВКП (б) была значительно расширена сеть красноармейских газет на национальных языках. К началу 1943 г. на 14 фронтах, в двух округах и в трех армиях на языках народов СССР издавалось 50 газет, в том числе: на узбекском – 11, казахском – 10, татарском – 8, азербайджанском – 6, грузинском – 5, армянском – 4, таджикском – 2, туркменском, киргизском, башкирском – по одной газете^[33].

От командиров и политработников требовалось проявлять чуткость и заботу о бойцах нерусской национальности, не допускать малейшей несправедливости к ним, воспитывать воинов в духе дружбы народов СССР и ненависти к немецко-фашистским захватчикам, всемерно поощрять боевую дружбу бойцами разных национальностей[34].

В конечном итоге, сама идея создания СССР, в основу которой были положены основополагающие принципы и дух Октября, а именно: равноправие наций и народов, право народов на самоопределение, отмена всех национальных и национально-религиозных привилегий и ограничений, свободное развитие этнических и национальных меньшинств[35], заложила фундамент советского интернационализма и дружбы народов. Их подлинность подтвердилась массовым интернациональным героизмом, восприятием Родины как Советской Родины в бою на фронте и трудовом подвиге в тылу. Благодаря этому военной машине германского фашизма и империализма противостояла многонациональная страна – СССР, объединенная не под именем русского, казахского, татарского, украинского, латвийского народов и др., а под именем советского народа, являвшего собой братство и дружбу народов. Как писали татарские бойцы 1-го Украинского фронта 19 августа 1944 г.: «Мы все – русские и украинцы, грузины и белорусы, татары и башкиры, казахи и узбеки – являемся сынами единой матери – Советской Родины. Советская Родина – это мы, наша судьба, наша жизнь. Мы защищаем ее свободу, независимость и целостность. Наша сила – в нерушимой дружбе народов нашей страны. <…> И вот теперь мы, татарские джигиты, воюя за нашу братскую Украину, воюем за целостность и свободу всей нашей Родины. Украина – родная сестра Татарстана. Советская Родина – их родная мать»[36]

С точки зрения эпопеи массового интернационализма Великой Отечественной войны, современная разобщенность между нациями и народами есть регресс, откат в прошлое, отсталость и предрассудок. Отсюда, в наши дни вопрос о возможностях нового интернационализма практически нельзя помыслить вне левой идеи, которой по справедливости принадлежит первенство в его реализации в практике всемирной истории.

Доказательством тому, что именно красная линия Октября была определяющим фактором Победы над фашизмом, является то, что на протяжении Великой Отечественной войны именно с символами Октябрьской революции было связано поднятие боевого духа советских солдат и тружеников тыла. К таковым в первую очередь относится военный парад на Красной площади 7 ноября 1941 года, который проводился в условиях приближения немецких фашистов к Москве. Проведение парада в честь 24-х-летия Октября возымело колоссальное моральное и психологическое значения в деле поднятия духа защитников. По словам историка А.Ф. Васильева: «И все-таки положение Москвы оставалось крайне критическим. Требовалось укрепить уверенность не только ее защитников, но и всего советского народа в возможности отстоять свою столицу. Этому, в частности, способствовал военный парад на Красный площади 7 ноября, явившийся дерзким и смелым шагом. Психологическое его значение для советского народа невозможно переоценить. Велик был и международный резонанс парада» [37].

Неоднократно историки, ветераны войны подчеркивали, что именно высокий боевой дух Красной Армии укреплял веру в собственные силы. И в этом случае сопоставление морального духа Октябрьской революции и Великой Отечественной войны показывает еще более очевидное родство между ними. В частности, М. Лифшиц к главной силе Октябрьской революции отнес ее моральное превосходство, которое перевесило военную, материально-экономическую мощь капиталистических стран. Этот же вывод можно с уверенностью отнести и к Великой Отечественной войне, ибо и в 1941-1945 годы: «История будто нарочно создала такое испытание, при котором моральное превосходство и материальный вес не совпадали»[38].

С точки зрения автора, моральное превосходство Советского Союза во время Великой Отечественной войны было достигнуто как раз благодаря социалистическим завоеваниям и одновременно вопреки тем возросшим антагонизмам советского строя, которые возникли в результате непродуманной репрессивной политики сталинского руководства в период коллективизации и форсированной индустриализации 1930-х гг. Такие социальные антагонизмы не могли не породить врагов, противников большевистской власти, самого строя, в особенности среди крестьянства, которое стало главной жертвой волюнтаристской политики форсированной коллективизации. В этом смысле говоря о высоком боевом духе советских бойцов, автор не разделяет как точку зрения о том, что он был всеохватным, и о том, что не было тех в советском обществе, кто не был готов или осознанно не принимал вызов Великой Отечественной войны, так и противоположный взгляд на то, что высокий моральный дух советского народа никоим образом не был связан с коммунистическими идеалами, и только «<…> Их духовный мир был светел и возвышен, мысли чисты и глубоки»[39].

Эти противоречия во время войны обнажались, в том числе и глазами самих коммунистов, ставших очевидцами и участниками волюнтаристских действий армейского руководства. В частности, политбойцы — члены ВКП(б) А. Ф. Окунев, В. Г. Кузнецов и А. И. Бычков, будучи в госпитале после ранения, писали Сталину 15 августа 1941 года: «В начале августа мы прибыли на Смоленское направление на участок фронта, занимаемый 89 дивизией. И что же? Прекрасный боевой дух политбойцов в несколько дней был подорван бессмысленной (на наш взгляд преступной) тактикой изолированных наступлений отдельных рот и батальонов на линию обороны противника (при отсутствии наших танков и самолетов). Причем все эти наступления проводились днем, словно нарочно для того, чтобы побольше вывести из строя наших политбойцов (из которых в основном состояли роты 400, 526 полков, так как основной состав выбыл раньше). Так, 6 августа днем по открытому полю, не имея перед собой никакой определенной задачи, наступала 7-я рота 3 батальона 400 стрелкового полка; поползав по полю взад-вперед, она потеряла половину своего состава. Так было 12-го августа с 6-й ротой 2 батальона 526 стр. полка; 11 августа с развед. отрядом 8-й роты 3 батальона 400 стр. полка и т. д. и т. д. В итоге за неделю был истреблен не только боевой дух, но и личный состав: от сотен политбойцов 400, 526 и др. стрелковых полков остались десятки и единицы. В результате так организованных, вернее, совсем не организованных наступлений наши замечательные бойцы умирали на поле боя с горьким сознанием бессмысленной гибели»[40].

В этой связи становится еще более востребованной постановка вопроса о роли коммунистической идеи в достижении Победы через преодоление столь неоднозначных и сложных противоречий советской действительности, в том числе и в период войны. Важно актуализировать роль коммунистов в героической борьбе против фашизма не ради принижении роли беспартийных и простых советских граждан. Дело не в этом, а в том, что именно движущая сила принадлежала коммунистическим принципам, которым, тем не менее, следовали, несмотря на то, что были и те, кто их не принимал.

В данном контексте является справедливым следующее утверждение философа К. Кантора: «Победа над германским фашизмом останется в веках событием всемирно-историческим в буквальном смысле этих слов, ибо спасен был весь Мир и спасена была История – она не вернулась к доисторическому, дохристианскому варварству и язычеству. Снова могло продолжиться движение человечества (через неизбежные и впредь препятствия, заблуждения, противодействия) к конечной цели истории. В истории России после Октября 1917 г. не было события более значительного, чем победа, одержанная ею над германским фашизмом. В разгроме его принимали участие и западные демократии, но в широких масштабах лишь на заключительном этапе войны, открыв после длительных проволочек «второй фронт» на западе Европы. Ненавидя советский режим, они все-таки встали на его сторону, ибо, как ни пытались представить «русский социализм» равным фашизму, в глубине души осознавали, что на самом деле это не так. Они знали, что Советский Союз враждебен капиталистическому Западу, но понимали, что даже искаженный «социалистический строй» России все же несет в своих глубинах зерна демократии, тогда как германский фашизм чреват самым мрачным варварством»[41].

Отсюда, важно, учитывая противоречия советского строя, обращать внимание на личностный, субъектный поступок, в частности, на конкретные случаи героического сопротивления советских граждан в условиях оккупации, в которых и можно увидеть те нити всеобщего значения, в том числе среди молодежи, где комсомольцы занимали далеко не последние рубежи. На Донбассе зимой 1942 г. в объявлении немецких оккупационных властей звучало следующее предупреждение населению: «К населению Дружковки! 28 Февраля 1942 года расстреляно 12 граждан, помогавших русскому шпиону Гребенюку Павлу и выразивших готовность содействовать его работе, направленной против немецких вооруженных сил:

1.Василюк Валентина - 19 лет, комсомолка,

2.Михайлов Иван - 19 лет, комсомолец,

3.Ильина Дуся - 20 лет, комсомолка,

4.Николаева Нюся - 21 год, комсомолка,

5.Ожигов Анатолий - 19 лет, комсомолец,

6.Маханько Александр - 16 лет, комсомолец,

7.Харченко Геннадий - 19 лет, комсомолец,

8.Власюк Афанасий - 56 лет,

9.Власлюк Анатонина - 46 лет,

10.Ильина Василиса - 42 года,

11.Соболева Екатерина - 53 года, учительница.

В связи с этим население еще раз предупреждается, что всякое содействие лицам, работающим против немецких вооруженных сил, будет караться смертью. Покровительство подобной деятельности тоже карается смертью»[42].

Уже в наши дни в попытках восстановить объективные цифры людских потерь в годы Великой Отечественной войны, которые на протяжении войны преуменьшались, историк Первышин дает следующие данные, в том числе о потерях среди коммунистов и комсомольцев. Ученый пишет: «Как известно, в войска направлялись коммунисты и комсомольцы в качестве политбойцов. Находясь на положении рядовых красноармейцев, они призваны были сплачивать личный состав, показывать образец служения Родине. Уже к 27 июня на фронт было послано 18500 коммунистов, а через три дня еще 23 тысячи коммунистов и комсомольцев пополнили Действующую армию. Всего за первые шесть месяцев войны на фронт было послано политбойцами 60 тыс. коммунистов и 40 тысяч комсомольцев. Все они погибли за первую неделю боев с немецкими захватчиками, ибо были необучены для борьбы с профессиональными военными. А солдатами становились 18-19-летние юноши. После войны осталось в живых только 3% мужчин 1922—1924 годов рождения»[43].

В советский период также преуменьшалось точное число погибших на фронтах коммунистов. Официальная цифра погибших коммунистов составляла 2 миллиона человек. Между тем, по подсчетам уже упомянутого историка В. Первышина, который обратил внимание на прием в партию бойцов перед боем, но не оставшихся в живых после боя, и все же документы которых бережно хранились, общее число погибших коммунистов на фронтах Великой Отечественной войны составило 7 296 248 человек[44].

Трудовое сплочение во имя Победы как коммунизм

Трудовой подвиг советского народа во имя Победы над фашизмом общеизвестен и, бесспорно, достоин преклонения со стороны потомков. В отечественной историографии уделено огромное внимание этой теме, проделан целый ряд исследований о самоотверженном подвиге тружеников тыла[45]. Однако, как уже было ранее упомянуто, объяснение причин столь высокого подъема трудового энтузиазма ограничивались лишь тем, что советский народ был охвачен патриотическими чувствами ради спасения Отечества[46].

Автор же постарается показать, что в трудовом подвиге советского народа в первую очередь проявились многочисленные факты товарищеского сплочения, взаимной выручки, самоотверженности, изобретательности и новаторства в процессе труда ради Победы, которые на самом деле и стали выражением коммунистичности этого всемирно-исторического подвига. В данном случае нельзя не обратиться вновь к точным замечаниям М. Лифшица: «Раз люди однажды почувствовали, что они могут быть товарищами по совместному управлению собственной жизнью, то вы не вышибите этого сознания из них топором, не оттолкнёте их от него любым лицемерием. Оно может иногда только дремать в них или находить себе неожиданный и странный выход, но присутствие его неоспоримо. Вот в чём основной капитал Октябрьской революции, и лишь по мере того как общество, созданное этой революцией, пользовалось им, прибыль росла. В этом последнем источнике общественного подъёма всё: и развитие промышленности, и успехи науки, и победа над внешним врагом, вооружённым до зубов»[47].

Действительно, самоотверженный подвиг советских трудящихся в период Великой Отечественной войны поистине выразил общественный подъем солидарности, общности переживаний, который едва ли мог возникнуть в условиях буржуазной экономики с ее принципами частной собственности и атрибутами отчужденного труда. Немыслимый уровень трудовой организованности проявился в период эвакуации. На восток страны перебазировалось 94 крупных металлургических завода, 150 машиностроительных, 40 заводов электротехнической промышленности, все предприятия танковой, авиационной и моторостроительной промышленности. В целом, было вывезено 1523 промышленных предприятия, в том числе 1360 крупных[48]. Такие цифры едва ли мыслимы для капиталистической экономики, для которой вопрос частной собственности на средства производства и их пользования никоим образом не может стать предметом мобилизации для служения коллективным интересам. Не менее впечатлительны факты быстрого восстановления хозяйства на освобожденных территориях СССР. В частности, за период 1942-1944 г. было восстановлено 6 тыс. предприятий[49].

Вот почему эти события всемирной истории, по мнению автора, менее всего рассматривается не только с точки зрения влияния принципов коммунизма на трудовое сплочение и активную самоорганизацию трудящихся, но и в целом как исторический пример неотчужденного, напряженного общественно-полезного труда, который совершался в столь колоссальных масштабах не в частных или личных целях, а ради общего блага, в первую очередь ради Победы. Справедливости ради стоит заметить, что примеров такого масштаба нельзя найти ни в одной стране антигитлеровской коалиции.

Уже в первые дни войны сами трудящиеся без приказа начальства ставили задачи товарищеского сплочения, увеличения объема производства и производительности труда. В Ленинграде мастер Орлов на митинге трудящихся завода бумагоделательных машин им. Второй Пятилетки обратился к соратникам: «Сейчас как никогда мы должны работать сплоченно. Надо помнить, что каждый новый процент повышения производительности труда, каждая сбереженная копейка – это вклад в оборону нашей страны»[50]. В своем письме сыну рабочий московского завода «Серп и Молот» И. Королев писал: «Работа у нас кипит вовсю. Когда заканчиваем трудовой день, многие не уходят домой. Остаются здесь, работают час, два, три. Все это на оборону, для фронта, для вас, Анатолий. В отделы, цехи завода, приходят жены, матери, дочери, чтобы заменить своих мужей, сыновей и отцов, ушедших на фронт или в народное ополчение»[51].

Самым известным фактом новаторства во время войны стал подвиг 12 февраля 1942 г. фрезеровщика Д.Ф. Босого из Нижнего Тагила, прогремевшего на всю страну. С помощью изобретенного им приспособления он выполнил сменное задание на 1480%. «О производственных достижениях замечательного фрезеровщика сообщалось в сводке Совинформбюро рядом с важнейшими известиями с фронта»[52]. Этот подвиг носит действительно новаторский характер в силу чего был подхвачен тружениками всей страны, что и положило начало движению тысячников. Уже в апреле на предприятиях Свердловска насчитывалось 200 тысячников, Нижнего Тагила – 107 тысячников, выполнявших по 10, 15 и 20 норм[53]. Примеру Д.Ф. Босого последовали на заводах Москвы, Горького, Томска, Челябинска, Новосибирска и других городов страны.

В первые же недели войны началось массовое движение двухсотников, трехсотников, пятисотников, соревнование за совмещение профессий и многостаночное обслуживание. Освоение передовой техники позволяло рекорды новаторов распространять среди рядовых производственников.

Особое место в трудовом сплочении советских граждан стали комсомольско-молодежные воскресники. В частности, в Москве в них приняло участие 17 августа и 7 сентября 1941 г. участвовали 1,45 млн человек, в Ленинграде — 348,5 тыс. молодых рабочих и служащих. Ленинградцы заработанные средства перечислили в Фонд обороны 2,5 млн рублей. В Энциклопедии Великой Отечественной войны даются следующие данные: «Участники двух первых Всесоюзных воскресников в целом по СССР передали в Фонд обороны 104 млн рублей. 23 ноября 1941 г. по инициативе комсомольской организации Челябинского тракторного завода был проведен третий Всесоюзный комсомольско-молодежный воскресник, в котором массово участвовали юноши и девушки разных национальностей. Например, в Туркмении число участников воскресников 23 ноября и 7 декабря составило 280,5 тыс. человек, а заработанные 1,4 млн рублей были переданы на дальнейшее укрепление обороны СССР. Всего с августа 1941 по октябрь 1943 г. в стране было проведено пять Всесоюзных комсомольско-молодежных воскресников, в которых в общей сложности участвовали 43 млн граждан. В целом по Советскому Союзу заработанные на молодежных воскресниках средства в 1941–1945 гг. превысили сумму 460 млн рублей»[54].

Коммунистические принципы самоорганизации проявились во Всесоюзных социалистических соревнованиях, которые способствовали росту количества комсомольско-молодежных бригад. К концу 1942 г. только на предприятиях Москвы и Московской области насчитывалось 4 тыс. таких бригад, в Горьковской области – 2020, Куйбышевской – 2 тыс., Свердловской – 1172, Челябинской – 2100, Новосибирской – 376, в Алтайском крае – 192, в Казахской ССР – 301 бригада^[55]. В организации повышения производительности труда огромную работу проводили коммунисты. В частности, в Караганде для организации работ по добычи угля обкомом партии послал самых лучших коммунистов, которые показывали примеры самоотверженного труда. В итоге к концу 1943 г. в забоях и лавах работало 70% коммунистов Карагандинского бассейна.

Таким образом, в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. в первую очередь победу одержали советский строй и советский человек как его детище. Та организационная мощь советского строя, которая была немыслима без коммунизма, мобилизовала силы советского народа для освобождения страны и низвержения фашизма. Нельзя сказать, что в СССР все общественные силы боролись за победу. Были и те, кто агрессию фашисткой Германии использовал для низвержения в свою очередь советской власти. Однако, коммунистическая идея оказалась сильнее именно потому, что она стала фундаментом сплочения многонационального Советского Союза в период с Октябрьской революции и до начала войны. Великая Отечественная война стала жестоким испытанием прочности социализма: победа над фашизмом стала основой победы СССР над фашизмом.

Советский человек, по сути, выразил субъектное отношение к разворачивающимся событиям и вызовам истории. Забота о “своем” личном благе, о частном интересе во время войны отступили на второй план благодаря тому, что созидательная и интернациональная природа советского человека, рожденная Великим Октябрем, расширила горизонты его общественного бытия, дала определенность, наполнила смыслом само существование и придала мощный заряд для коллективного исторического творчества масс. С этой энергией Октябрьской революции советский человек не мог расстаться в одночасье, и потому советский народ оказался сильнее варварских сил капитализма, которые олицетворял фашизм.