АССОЦИАЦИЯ МАРКСИСТСКИХ ОБЪЕДИНЕНИЙ
РОССИЙСКАЯ ПАРТИЯ КОММУНИСТОВ

Коммунист Ленинграда № 3/2018 (123)

Карл Маркс и Будущее

 Доклад на Международном форуме «Маркс-XXI, 200 лет со дня рождения Карла Маркса», 17 – 19 мая 2018, Московский государственный университет им. Ломоносова, Россия.

Всегда до победы!                                                                                  

       Респектабельная буржуазная американская газета New York Times опубликовала 30 апреля 2018 статью доцента-философа Джэсона Баркера с весёлым названием: Happy Birthday, Karl Marx, You Were Right! С днём рождения, Карл Маркс, ты был прав!

        Вскоре, 4 мая 2018, голос лондонского Сити, столь же респектабельная и буржуазная Financial Times книжное обозрение экономического историка Адама Тузе под впечатляющим заголовком “Почему Карл Маркс более востребован, чем когда-либо”.

       3 мая 2018 другой британский голос крупного капитала, хорошо известный журнал Economist тоже опубликовал статью к двухсотлетию Маркса, на этот раз весьма ядовитую, невежественную, дурного стиля, однако, тем не менее, с заслуживающим внимания предупреждением в заголовке: “Второй раз фарсовые правители мира читают Карла Маркса! К его двухсотлетию Марксов диагноз изъянов капитализма стал удивительно уместен”

           Неизбежен вопрос: почему эти влиятельные органы международной прессы мощных секторов капиталистического класса публикуют такие статьи, посвящённые злейшему в истории революционному врагу этого самого капиталистического класса?

    Становится очевидным для всех и удивительным для объявленных врагов и разочарованных сторонников капитализма, что наследство Маркса живо и хорошо применимо даже в классово враждебном лагере.

Мантра об его смерти, господствовавшая повсеместно в течение десятилетий после коллапса Советского Союза, не может долее продолжаться. Маркса считали нужным похоронить давно, вместе с коммунизмом, революцией, самой историей. Ныне, по-видимому, «Красный Рыцарь вернулся». И теперь уже не призраком или скоплением призраков, как в знаменитой и в каком-то смысле даже пророческой книге Джэквеса Дерриды в 1993; Маркс возвращается оправданным его анализом и прогнозом («Ты был прав»). О нём даже говорят: «удивительно», «востребован более чем когда-либо», можем мы прочесть в прессе, наиболее враждебной его революционным идеям и его революционной практике, вдохновлёнными его теорией.

New York Times, Financial Times или крайне враждебный Economist, очевидно, не стали марксистами и не «подружились с Марксом». Причину публикаций можно обнаружить в одном пассаже упомянутой выше статьи в New York Times. Он отсылает к Нуриэлю Рубини, мэйнстримному экономисту и финансисту, позднее ставшему знаменитым как один из очень немногих среди его коллег, кто предупреждал о наступающей катастрофе: извержение мирового капиталистического кризиса после краха американского рынка ипотечного кредитования в 2007 году, поражения Lehman Brothers в 2008 году, сопровождаемого глобальным финансовым кризисом и Великой рецессией (или «Третьей Большой депрессией»).   

       «Даже либеральные экономисты», пишет Баркер в New York Times, «как Нуриэль Рубини, согласны, что уверенность Маркса в том, что капитализм имеет встроенную тенденцию к саморазрушению, остается столь же, как и всегда, научно предсказуемым». Такие заявления часто отвергаются как «катастрофистские» самопровозглашенными скептическими «марксистами» или бывшими марксистами, которые оказываются более оптимистичными для будущего капитализма, чем сами капиталисты, которые действительно «кое-что» теряют, узурпированное социальное богатство, созданное другими!

         Злобная антимарксистская, антикоммунистическая статья в «Economist» предупреждает: «Реакция против капитализма нарастает, хотя чаще в форме популистского гнева, чем пролетарской солидарности. Пока либеральные реформаторы грубо уступают своим предшественникам в главном, как в понимании кризиса, так и в способности генерировать решения. Они должны использовать 200-летие рождения Маркса, чтобы снова познакомиться с великим человеком - не только понять серьезные недостатки, которые он блестяще определил в системе, но и напомнить себе о бедствии, которое их ожидает, если они не смогут противостоять им».

       Это, со значительным опозданием, вынужденное признание значимости Маркса его оппонентами в большей мере связано с историческим провалом самой буржуазной economics предвидеть глобальный капиталистический кризис, чем с реальным пониманием самого Маркса, его открытий внутренних противоречий капитала, имманентных пределов капитализма как социального способа производства, приводящего его к кризисам и его исторической гибели.

        Наиболее впечатляющим образом провал был продемонстрирован на легендарной встрече ведущих буржуазных экономистов, созванной королевой Елизаветой после глобального краха 2008 года, и где все молчали, не в силах ответить на вопрос королевы: почему все они - экономисты, аналитические центры, банкиры и банки, такие учреждения, как МВФ, полностью провалились, не смогли увидеть, предсказать или предупредить о грядущей глобальной финансовой катастрофе?

     Десять лет спустя мир всё ещё остаётся в потрясении продолжающимся, все еще не разрешенным глобальным капиталистическим кризисом, угрожающим сейчас, в 2018 году, новыми, более разрушительными экономическими, политическими и геополитическими взрывами. Вопрос королевы остается без ответа. Буржуазная economics не только не может объяснить прошлое – она не смогла представить прогноз глобального кризиса 2007 года и у неё отсутствует понимание самих его глубоких причин; также она не может понять настоящего - почему кризис остается нерешенным, несмотря на экстраординарные, неортодоксальные меры гигантских пакетов стимулов, количественное смягчение и почти нулевые процентные ставки, принимаемые центральными банками и правительствами; и, наконец, но, не в последнюю очередь, она не может предвидеть будущее, хотя зловещие признаки появляются уже на горизонте.

      «В то время как мы только вроде бы нашли паллиативы, чтобы выжить в предыдущем спаде, нет уверенности, что в следующий раз у нас достаточно осталось в шкафу», - говорит Том Кларк, отвечая ДА на вопрос Financial Times (24 апреля 2018) Так economics потерпел провал?

       Отвечая НЕТ на тот же самый вопрос, оптимистически настроенный экономист Крис Джайлс, тем не менее, комментирует: «Будущее неопределённо. Настоящее неопределённо. Прошлое неопределённо»      

          Мински или Маркс?

       Полезно оглянуться на интересную презентацию Джанет Йеллен, бывшего председателя Федеральной резервной системы США, 16 апреля 2009, на 18-й ежегодной конференции Хаймана П. Мински о состоянии США и мировой экономики под названием Мински. Кризисы: Уроки для глав центральных банков.

        Она подчеркивает, что крах представляет собой серьезнейшую «системную разбивку». Она бросает вызов поверхностным подходам, обвиняя инвесторов в «самодовольстве». Она отвергает также как узкую, основанную на ограниченной национальной перспективе, гипотезу «сбережения избытка», выдвинутую ее предшественником председателем ФРС Бен Бернанке. По мнению этого поклонника Мильтона Фридмана, источником кризиса был «избыток иностранных сбережений, главным образом, в развивающихся странах, таких как Китай и Индия [которые] подпитывали спрос на активы, деноминированные в долларах. [...] в сочетании с низкой популярностью личных сбережений в США, крупными дефицитами правительства США и высокой производительностью, -  всё это приводило к огромному дефициту текущего счета».

       Йеллен основывает свой подход на «гипотезе финансовой нестабильности» Хаймана Мински - довольно популярной после 2008 года. Она подчеркивает, что в 2008 «кризис, по Мински, был глобальным по своей природе, что отражает все возрастающую взаимосвязь финансовых рынков и институтов во всем мире. Это первая в послевоенный период рецессия, показавшая одновременные сокращения производства в Европе, Японии и Северной Америке " 

       Всегда основываясь на подходе Мински, Йеллен и в выступлении в 2009 поддержала все неортодоксальные меры, предпринятые после фиаско Lehman Brothers, ФРС (и намного позже ЕЦБ), чтобы сдержать скольжение в бездну, путём внедрения огромных «пакетов стимулов», почти нулевых процентных ставок и схем количественного смягчения (QE), которые обеспечивали триллионы долларов ликвидности. Для Йеллен все это были «политические предписания от Мински». Она одобрительно цитирует Пола Мак Калли, который подчеркнул важность QE, ссылаясь на него как на «реверсивный путь Мински», отменяющий производство спекулятивных финансовых рисков и пузырей (Paul Mc Culley, «Спасение капиталистического банковского дела от самого себя», Global Central Bank Focus, PIMCO, февраль 2009).

     Однако проблема в том, что десять лет спустя, все эти политические предписания Мински, одобренные Йеллен и всеми минскианцами, либеральными или левыми, потерпели неудачу. Даже хуже: они произвели более гигантские финансовые спекулятивные пузыри, чем те, которые взорвались в 2007-2008 годах, угрожая новыми разрушительными взрывами.

      Нынешние дебаты о более «активистской» или более «разумной» политике повышения денежной массы и повышения процентных ставок для управления «пузырями» дают ощущение безнадежной дежавю. Эти же аргументы были бесплодны и десять лет назад, и они были упомянуты в речи Джанет Йеллен в 2009 году.

       Не только одаренные и проницательные посткейнсианцы, как институционалист Мински или его поклонники, как Йеллен, опровергаются реальностью. В течение последнего десятилетия обе политики, противостоящие неолиберальным монетаристам, как та, что сосредоточивает внимание на денежном обращении без фискальных мер, так и стратегия посткейнсианцев, поддерживающих сочетание фискальных и монетарных центральных вмешательств, демонстративно потерпели неудачу. Обе экономические стратегии, разработанные конкурирующими школами буржуазной экономики после катастрофы 1929 года и Великой депрессии, кейнсианство и неолиберализм, во всех их оттенках и сочетаниях, доказали во время продолжающегося глобального капиталистического кризиса, полную неспособность справиться с ним и с глобальными противоречиями, его воспроизводящими. Как мы уже подчеркивали в другом случае, неудача буржуазной economics представляет собой стратегический тупик для капитализма, смертельную агонию homo economicus.

        Превосходство метода Маркса отражается коллапсом противоположного, методологического индивидуализма, общего во всех разных или противоречивых направлениях буржуазной политической экономии, начиная с индивидуального агента, делающего рациональный выбор после оценки рисков и прибыли.

       Выразим это несколькими простыми словами: у капиталистического класса заканчиваются экономические стратегические варианты. Такая ситуация, когда противоречия с поляризационным обострением не могут быть решены, побуждает правителей системы к попыткам «решения» экстра-экономическими, жестокими, военными средствами: империалистической агрессии и войны.

        Новая стадия кризиса

          Результаты этого тупика должны быть очевидны здесь всем. Отмена теперь отчаянных мер, предпринятых после краха Lehman Brothers, оказывается лекарством, худшим, чем заболевание. Начиная с ФРС США, и вскоре после этого ЕЦБ, сейчас происходит разворот «обратного пути Мински» сворачиванием программ QE и ростом процентных ставок. Но этот разворот развивается в резко изменившейся среде: растущий протекционизм, трамповский унилатерализм (по сути – откровенный экономический шовинизм), торговые войны, обострение международных антагонизмов, опасное увеличение геополитических взрывов, глобально распространяющиеся войны из Центральной Азии на Ближний Восток, Средиземное море и границы Европы (Балканы, Украина). В таком контексте этот, по-видимому, разумный «поворот обратного пути Мински» уже вызывает опустошение.

       Новый драматический этап кризиса в Аргентине и Турции является симптомом усугубляющегося глобального кризиса, отмеченного крахом валют, чрезмерной задолженностью, дефицитом и/или отчаянным поворотом снова к драконьей рубашке МВФ, которую справедливо проклинают ее жертвы.

       Однако не только социально-экономические бедствия присутствуют в повестке дня, но и народные восстания и революции тоже.

       Революционный прилив огромных народных мобилизаций в Южной Европе и Северной Африке в 2011-2013 годах, от Пуэрта-дель-Соль (Мадрид) до площади Синтагма (Афины) от Тахрир (Каир) до парка Гези (Стамбул), вышел из-под влияния шока первой волны глобального экономического землетрясения 2008 года. Несмотря на то, что последовало отступление, связанное с империалистическими агрессиями и разжиганием реакционных гражданских войн, как в случае с Сирией и Ближним Востоком в целом, эти массовые битвы на первом этапе глобального кризиса представляют собой прелюдию настоящей драмы, которая произойдёт в следующий период.

       Именно эта последняя перспектива пугает правящие классы и заставляет либеральных экономистов, видящих также опасность, неохотно знакомиться с деталямие  разворачивающегося глобального кризиса, вновь и вновь убеждаясь в превосходстве. выполненного анализа капитализма Карлом Марксом. Они напуганы тем фактом, что его прогноз тенденции капитализма к самоуничтожению эмпирически подтвержден. Это не значит, что они понимают его метод исторической материалистической диалектики или, тем более, что они разделяют его революционные выводы.

Упадок и переход

       Многие либеральные, консервативные, в том числе некоторые левые, аналитики могут сегодня, в условиях неразрешенного глобального кризиса, что скорее всего, имеет место исторический конец охваченной кризисом капиталистической системы. Но для них совершенно немыслимо, даже не подлежит рассмотрению, особенно после 1989-91 годов, то, что это не просто конец старой исторически исчерпанной мировой системы, а начало новой.

      Гегель, хотя и в идеалистических терминах, мог понять и теоретически охватить противоречие, в своей Философии права: исторический упадок, декаданс старого - это отрицательная форма появления совершенно нового, переход через обострение противоречий, имманентных старой формации. Если нет условий разрешения противоречий, если диалектическое Aufhebung [снятие] невозможно, то результатом является взаимное разрушение обоих противоположных полюсов.

       Реальное, диалектическое Аufhebung, по Марксу, не является примирением противоположностей, гегелевским псевдоотрицанием отрицания (К. Маркс, Рукописи 1844), но разрыв в непрерывности - качественный скачок, революционная трансформация обоих полюсов противоречия.

      Этот диалектический путь познания рассматривается как «метафизика» доминирующей позитивистской мыслью, особенно среди экономистов и социологов. В своей «Критике буржуазной политической экономии» Маркс показал, что её основным методологическим недостатком была неспособность идти глубже, чем внешности, отличать их от сущности, от конкретных внутренних движущих противоречий.

       В глобальном кризисе после 2007 года неолиберальные или посткейнсианские экономисты (в том числе Мински или теоретики «финансиализации», либеральные или левые) видят главным образом или исключительно кризис доминирующего, дерегулированного, сверхрасширенного финансового сектора капиталистической экономики, отделяя его от производственной сферы, от производства прибавочной стоимости как особой формы экспроприации прибавочного продукта прямых производителей теми, кто доминирует над средствами и процессом производства. Логически теории «финансиализации» связаны или приводят к теориям «исчезновения» пролетариата или его замещения новым классом, «прекариатом» (который на самом деле является структурно-составной частью пролетариата, как показал Маркс в Рукописях 1861-63, а также в его анализе относительного избыточного населения в Capital).

      Фетишизация финансов (фиктивный капитал рассматривается Марксом как «абсолютный фетиш»), отделяющая их или сбивающая с толку, или замещающая их из собственно производства, запутывает их опосредованную зависимость от процесса накопления капитала в целом, сталкиваясь с его имманентными пределами; в последнем случае мэйнстримные, неортодоксальные или самопровозглашенные марксистские экономисты сегодня отделяют деньги и капитал от доминирующего отношения стоимости, основанного на внутренне двойственном характере, абстрактном и конкретном, общественного труда.

Упадок формы стоимости и Жизнь

       Без критики трудовой теории стоимости классической политической экономии, которую Маркс выполнил в своем знаменитом сочинении Das Kapital, невозможно было бы иметь научную концепцию отношений между стоимостями, деньгами, денежным капиталом, кредитами и финансами. По этой причине Маркс более актуален, чем когда-либо прежде, как теоретический компас и незаменимый методологический ориентир в современном глобальном, историческом, структурном и системном кризисе глобализованного капитала.

        Главная причина нынешнего кризиса - не «безответственное де-регулирование глобальной финансовой сверхэкспансии» во всех его экзотических последствиях, которые должны быть решены посредством своего рода реорганизации по Мински. «Настоящий барьер капиталистического производства - это сам капитал». (Das Kapital, III, ME Werke vol.25, р.260). Маркс подчеркивает «то, что капитал и его самораспространение являются отправной точкой, мотивом и целью производства, что производство - это только производство для капитала, а не наоборот, средства производства - не просто средство для постоянного расширения жизненного процесса [Lebenprozesses] общества производителей [...] Средства - безусловное развитие производительных сил общества - постоянно вступают в конфликт с ограниченной целью - саморасширением существующего капитала» (Capital 3, Progress in English, р. 250).

        Именно исторический упадок отношения стоимости сам по себе является регулятивным принципом социально-экономической жизни при капитализме, который проявляется в нынешнем финансово-экономическом тупике со всеми его катастрофическими проявлениями.

        Капиталистическая глобализация последних трех десятилетий, приведшая к крутому пике 2007, довела далее до крайних пределов этот продолжающийся конфликт в перевернутом отношении между средствами и целью. Сверхаккумуляция капитала, усугубляемая либерализацией и глобализацией финансов, стала решающим моментом непримиримой несовместимости с прессингом безграничных требований того, что Маркс называет жизненным процессом - Lebensprozess - общества, включая живую природу.

       Вопреки всем формам экономических искажений механистического псевдомарксизма Второго Интернационала и сталинизма, мы должны снова понять, что Жизнь есть центральная категория революционной теории Маркса.

      К сожалению, забыто или похоронено под тяжестью старых сталинских советских учебников то, что в Немецкой идеологии сам Маркс определял «способ производства», ключевую категорию исторического материализма, как Lebensweise, форму или способ существования или модальности социальной жизни. Способы производства – это конкретные способы исторически развивающегося социального «метаболизма» (Stoffwechsel, обмен веществ) между человеком и природой.

       Жизнь - это красная нить, несмотря на лихорадочный теоретический поиск Маркса, протянутая из Рукописей 1844 и Немецкой идеологии в Grundrisse и Das Kapital. Вездесущий, повторяющийся лейтмотив - это жизнь, жизненный процесс, живой труд (во власти мертвого труда, капитала) живых людей, жизнь, определяющая сознание.

         Долговой кризис как Переход

     Маркс глубоко проанализировал и предвидел огромную роль кредита как для "«монстра» [Ungeheure (Чудовища), на немецком. Kapital III, с. 452], расширение масштабов [капиталистического] производства и предприятий" (с. 436 в английском издании), так и во взрывах кризисов: «кредит ускоряет насильственные извержения этого противоречия – кризисы - и, следовательно, элементов дезинтеграции старого способа производства» (там же, с. 441)

        Здесь отчетливо видна глубочайшая природа нынешнего глобального кризиса. Не только кризис перепроизводства капитала как выход из него, но и «элементы распада старого способа производства» - и еще более важные моменты перехода за пределы разлагающейся старой мировой капиталистической системы к новому способу производства: «Две характеристики, имманентные в кредитной системе, - это, с одной стороны, развитие стимула капиталистического производства, обогащения за счет эксплуатации труда других людей, до самой чистой и колоссальной формы азартных игр и мошенничества и сокращения числа немногих, кто использует общественное богатство, а с другой - представляет собой форму перехода к новому способу производства» (там же).

       Все, не только профессиональные экономисты, могут видеть, что сегодняшний мир принимает форму колоссального казино финансовых азартных игр и мошенничества; каждый может видеть также растущее неравенство, когда в 2017 году, согласно Oxfam, 82% мирового богатства перешло к паразитической олигархии мира, богатейшему 1%. Что невозможно увидеть - это переход за пределы данного ада, к новому, действительно человеческому миру, а именно к мировому коммунизму, новому сообществу без эксплуатации, угнетению, унижению человека человеком. Неутешительный миф покойной Тэтчер - ТINА, "альтернативы нет", к сожалению, все еще доминирует, несмотря на необратимое банкротство неолиберализма Тэтчер в 2007 году. Важное значение, самый важный вклад Маркса сегодня заключается именно в том, чтобы дать руководящий метод, чтобы понять движущие силы нашей эпохи перехода в настоящий исторический момент величайших опасностей для человечества.

      Настоящее – Прошлое - Будущее

      Представители старого умирающего мира повторяют тошноту в заявлении уже упомянутого британского аналитика из Financial Times: Будущее неопределенно. Настоящее неопределенно. Прошлое неопределенно. Те, кто убеждённо опирается на наследие Маркса, те, кто борется за новый освобожденный мир, могут провозгласить совершенно противоположное.

      Представление о всестороннем системном кризисе и всех формах социального конфликта - это настоящее, которое понимается в теории и явлено битвами  в революционной практике как живая, не предопределенная, нелинейная история социальной борьбы. «История», предупреждал Маркс в Святом Семействе, - «это не что иное, как деятельность человека, преследующего свои цели». И объективная цель угнетенных и эксплуатируемых есть универсальная человеческая эмансипация - окончание всех форм отчуждения, то есть мировой коммунизм.

      Прошлое не является бременем обмана и поражений, которые нужно забыть. Амнезия не является добродетелью. Маркс имеет решающее значение для понимания искажений его собственной теории эпигонами и бюрократами, используя его либо для классового сотрудничества, либо для реформистского присутствия в капитализме, либо в качестве государственной идеологии сталинского бюрократического самооправдания. Без Маркса мы не можем обнаружить драгоценные уроки революционного прошлого со всеми его незавершенными требованиями, все еще насущными. Мы не можем и сохранить «Традицию угнетенных», как это называл Уолтер Бенджамин, наследие всех эпических побед и трагических поражений мировой социалистической революции после ее начала в октябре 1917 года в России.

      Наследие и метод Маркса, новый горизонт, который он выразил теоретически и открыл для того, чтобы видеть и действовать для человечества, имеют решающее значение не только для того, чтобы понять прошлое как хранилище уроков, но и как руководство к настоящему для прыжка в будущее - в том числе для борьбы против путаницы и потери исторической ориентации после 1991 года.

       Через Маркса можно понять, что на самом деле произошло в Советском Союзе, почему это произошло, почему этот разрыв в непрерывности мировой истории положивший начало переходу, был заблокирован, приведя к бедствиям, а затем распаду, кончине СССР.

       На самом деле две несовместимые линии находились в конфликте уже с 1920-х годов, поскольку сам Сталин признавал и теорию перманентной революции Троцкого, и теорию «социализма в одной стране». Последняя была противоположна тому, на чём Маркс настаивал в своей жизни и борьбе. После 1848 года марксистская теория перманентной революции, развитая Троцким еще после 1905 года, в условиях новой эпохи, по существу является диалектической материалистической теорией мирового исторического перехода за пределы классового общества посредством мировой социалистической революции - перехода, открытого в 1917. Бухаринско-сталинская «теория» (?) «социализма», завершаемого «в одной стране», - это бюрократическое отрицание такого мирового перехода - и любого перехода. Это идеология бюрократического паралича и догма неподвижности.

        Капиталистическая реставрация на постсоветском пространстве после трагического хаоса при Ельцине вступила в конфликт и, в частности, сейчас она столкнулась с взрывом глобализованных противоречий распадающегося мирового капитализма и его империалистического военного драйва. Никакого выхода, никакого будущего под властью старческого, умирающего капитализма!

       Маркс не был прорицателем или астрологом; он ненавидел, по его словам, готовить рецепты для кухонь будущего. Но эти слова были полемической атакой на абстрактный утопизм, как объяснил Эрнст Блох, а не отказом от конкретной утопии, реализующей себя на Земле и во Вселенной. Коммунизм, не как совокупность бюрократически управляемых национализаций в рамках государства-Левиафана, но как преодоление отчужденного труда, классов и государства, конец отчужденной жизни, является самым глубоким спросом, ожиданием и мечтой ради освобождения всех процессов Жизни.

Ленин, возможно, наибольший реалист среди революционеров-большевиков, цитируя в «Что делать?» статью Писарева, настаивал: Надо мечтать! Мечтать о будущем, думать о будущем, действовать для будущего. Карл Маркс, в первую очередь, принадлежит будущему.