АССОЦИАЦИЯ МАРКСИСТСКИХ ОБЪЕДИНЕНИЙ
РОССИЙСКАЯ ПАРТИЯ КОММУНИСТОВ

Коммунист Ленинграда № 5/2015 (107)

Несколько субъективных оценок по истории великой революции

Приближается столетие события всемирно-исторического значения - Октябрьской социалистической революции в России. По истории Октября написаны тысячи исследований, даны миллионы оценок, ведутся многолетние дискуссии. Даже краткий исторический очерк событий 1917 года невозможно уложить в несколько страниц. И все-таки рискну предложить по просьбе редакции в рамках небольшой газетной статьи несколько своих оценок тех исторических событий, которые представляются мне актуальными в свете окружающей нас политической действительности.

Начать, видимо, необходимо с вопроса о характере Октябрьской революции, в какой мере она являлась социалистической революцией. Эта тема вызывала дискуссию среди историков и в 20-х гг., сразу после революции, и в последующие годы. Действительно, социалистический ее характер проявлялся, как отмечал и В.И.Ленин, вначале только в создании нового типа государства – республики Советов и в устремлении к мировой революции, которая должна была обеспечить победу социализма в мировом масштабе. Основными внутренними социально-экономическими факторами, породившими революционные события 1917 года, были потребности в ликвидации феодально-монархических пережитков в экономическом и государственном строе, тормозивших развитие страны. В.И.Ленин прекрасно понимал, что объективных предпосылок непосредственного перехода к социализму в России того времени не было и никаких лозунгов ликвидации буржуазной собственности в октябре 1917 года революционные массы не выдвигали. Экономический кризис 1917 года, вызванный тяготами империалистической войны, предполагалось преодолеть через программу переходных к социализм у мер, основанных на рабочем контроле над производством, а не на экспроприации капиталистических предприятий. «Красногвардейская атака на капитал» была вынужденной и временной мерой после начала гражданской войны.

Главным экономическим вопросом Октябрьской революции был аграрный вопрос – вопрос о ликвидации помещичьего землевладения. Принятие Декрета о земле на базе эсеровской программы уравнительного землепользования не только обеспечил о революции массовую поддержку крестьянства, но и гарантировал о руководство революцией и страной со стороны пролетариата России. Таким образом, особенности исторической эволюции России как страны второго эшелона перехода к капитализм у, страны, в которой аграрный переворот произошел после промышленного переворота, а потребности капиталистического развития сдерживались общинной собственностью крестьян на землю и тесными связями буржуазии с помещиками и монархическим государством, породили такой феномен, как буржуазная (по своему содержанию) революция под руководством пролетариата. Этой особенности не понимали ни в 1905, ни в 1917 году меньшевики и эсеры, соглашательство которых с кадетами привело их к политическому банкротству. Эту особенность прекрасно осознавал Ленин, отмечавший, что именно отсталость России позволила ей, с одной стороны, опередить страны Запада в политическом развитии, а с другой стороны, требует длительной эволюции на экономической базе государственного капитализма (нэп).

Какие уроки из этого анализа вытекают для современных марксистов?

1.Капиталистическая реставрация 1991 года не является доказательством исторической несостоятельности социализма как прогрессивной посткапиталистической формации, а свидетельствует только о проблематичности большевистского варианта подведения социалистического экономического и культурного фундамента под октябрьские политические завоевания в стране среднего уровня развития капитализма в условиях сохранения капиталистического окружения.

2.Жертвами догматического толкования Октября и всей нашей последующей истории в стране победившего сталинизма стали, прежде всего, рабочий класс и другие трудящиеся СССР. Дискредитация социалистического идеала не позволяет им принять социалистическую альтернативу нынешнему кризису капиталистической экономики как единственный путь осуществления их классовых интересов.

3.Как Октябрьская революция («Октябрьский переворот», - так чаще всего называли ее непосредственные участники революционных событий) была одним из этапов в ходе революционного процесса, открытого свержением самодержавия (Великой российской революции), так и социалистические революции будущего, скорее всего, будут только завершением процесса поляризации политических сил, перехода всей полноты власти к левым силам в ходе более широкого революционного процесса. «Чистых» социалистических революций не было, нет и не будет. Они будут необходимы только как средство окончательной реализации общедемократических, антиолигархических, национально-освободительных задач. Они будут возможны в силу созревания субъективного их фактора изменения соотношения классовых сил на предыдущих этапах.

4.Левые силы России должны суметь обеспечить процесс непрерывной революции сочетанием переходных и социалистических лозунгов, понимая, что отечественная крупная буржуазия не в состоянии решить задачи преодоления системного кризиса российского общества, осуществления его модернизации и реиндустриализации, задачи устранения авторитарного политического режима точно так же, как кадетская буржуазия в 1917 году не могла обеспечить выход России из мировой войны и передачу помещичьей земли крестьянам.

Второй проблемой из истории Октября 1917 года, требующей современного прочтения, является проблема взаимоотношения революционной партии и революционных масс, соотношения формальной и реальной демократии. Под влиянием организационной слабости и раздробленности левых сил, провалом всех попыток их объединения в коалицию, у левых активистов возрождается тяга к унитарной и дисциплинированной революционной партии как решающей предпосылке успешной революции. При этом они нередко питаются фальсифицированным в духе «Краткого курса истории ВКП(б)» представлением о руководящей роли большевиков в революционных событиях 1917 года. На самом деле, переход власти в руки большевиков и левых эсеров был определен, главным образом, объективными процессами развития русской революции. Далее, рабочие и солдаты Петрограда поддержали переход власти от Временного правительства к своим Советам, а не к партиям. Можно посмотреть протоколы ЦК РКП( б ) накануне Октябрьского восстания, чтобы убедиться в этом («массы по призыву партии не выйдут, выйдут только по призыву Совета».

А что такое Советы 1917 года как не форма левой коалиции – вначале, всей «революционной демократии», затем форма союза большевиков, левых эсеров, анархистов и части меньшевиков- интернационалистов?

Я при этом не собираюсь принижать ни решающего влияния большевиков на радикализацию настроений масс, ни их руководящей роли в столичных Советах после провала «корниловщины». Провал ее, кстати, определил победу Советов в октябре, а бесславный конец попытки контрреволюционного переворота был вызван сплочением всех советских партий и мобилизацией всех революционных сил в Комитете народной борьбы с контрреволюцией и порожденных им структурах будущих военно-революционных комитетов.

И главное – была ли большевистская партий таким монолитом революционных идей и действий, каким представляют ее некоторые наши современники? Чтобы дать правильный ответ на этот вопрос достаточно вспомнить те острые дискуссии, которые шли в РСДРП (б) и ее ЦК на протяжении восьми месяцев перехода от Февраля к Октябрю. Перечислим то, что сразу всплывает в памяти:

- дискуссия об отношении к Временному правительству после его создания;

- дискуссия об отношении к Апрельским тезисам Ленина;

- дискуссия о целесообразности снятия лозунга передачи власти к Советам после июльских событий;

- дискуссия о создании «однородного социалистического правительства»;

- дискуссия об участии в Демократическом совещании и Предпарламенте;

- дискуссия о целесообразности вооруженного восстания;

- дискуссия о времени проведения этого восстания и ареста Временного правительства - до или после открытия Второго съезда Советов?;

- дискуссия о приглашении в Совнарком меньшевиков и правых эсеров после победы восстания в Петрограде.

Это перечень - не только свидетельство гибкости тактики большевиков в 1917 году, но и показатель свободы идейных и политических дискуссий в рамках общей большевистской традиции как предпосылки всестороннего и объективного анализа принимаемых решений.

Хочу при этом подчеркнуть, что именно свобода этих дискуссий, в ходе которых лидер партии - В.И.Ленин нередко оказывался в меньшинстве на заседаниях ЦК РСДРП(б), была основой сознательной дисциплины большевиков в выполнении принятых на основе дискуссий решений, вела не к расколам, а к подчинению меньшинства большинству.

Самое главное условие прихода большевиков к власти в 1917 году, конечно, состояло в их близости к настроениям и интересам трудящихся масс, в их способности выразить эти интересы в форме понятных и четких политических лозунгов. Близость эта выразилась не только в стремительном росте численности большевистской партии в 1917 году (с 24 до 350 тысяч), но и в конкретной работе большевиков по защите интересов масс в Советах, фабзавкомах, профсоюзах, солдатских, молодежных и женских организаций, организаций Пролеткульта, клубах сторонников «Правды» и т.п. Это был самый мощный и самый эффективный механизм пролетарской демократии, механизм взаимодействия революционной партии и революционных масс. Ленин ценил его выше всех институтов формальной демократии, а опасность разрыва этой связи была для него совершенно недопустимой. В отличие от опасностей разрыва с советскими партиями меньшевиков и эсеров.

Именно этим можно объяснить ту резкую перемену тактической линии партии, которую Ленин предложил в середине сентября 1917 года, когда от лозунгов мирного развития революции и компромисса с мелкобуржуазными партиями он перешел к лозунгу вооруженного восстания под руководством большевиков.

Важной проблемой является вопрос о конкретных причинах, побудивших Ленина к такому крутому перелому. Почему накануне начала работы 2-го съезда Советов он с таким неистовством настаивал на вооруженном выступлении большевиков, хотя в апреле - начале июля и в первой половине сентября выступал за развитие революции путем мирного взятия власти Советами и также мирной борьбе советских партий внутри победивших Советов? Продолжение политики коалиции с буржуазией со стороны правых эсеров и правых меньшевиков является, на мой взгляд, недостаточным аргументом для такого изменения тактической линии. Ведь эти партии вполне обанкротились, и их устранение из руководства Советов вполне было возможным мирным путем. «Исключительно союз большевиков с эсерами и меньшевиками, исключительно немедленный переход всей власти к Советам сделал бы гражданскую войну в России невозможной»,- писал Ленин в статье «Русская революция и гражданская война», опубликованной 16 сентября 1917г. А через две недели он с большим трудом проводит решения ЦК РСДРП (б), которые так же, как и разгон Учредительного собрания, сыграли немалую роль в развязывании гражданской войны.

Очевидно, что для революционных марксистов той эпохи гражданская война была делом неизбежным и необходимым. Ценности формальной, т.е. буржуазной демократии, принципы парламентаризма, даже процедуры советской демократии, если они мешали устранению политических оппонентов, мешали победе в гражданской войне, - отбрасывались легко и без сожалений.

Для левых большевиков во главе с Лениным они были подчинены задачам слома старого государственного аппарата и обеспечения воли трудящихся, т.е. осуществления не формальной, а фактической пролетарской демократии. И это подход в контексте российской истории 1917-1922 годов обеспечил победу большевиков в гражданской войне.

Мы, современные левые, живем и боремся в другую историческую эпоху. Опыт СССР и печальная судьба большевизма доказывает, что пролетарская диктатура без развития институтов пролетарской демократии, без признания демократических свобод обречена на гибель.

В этой связи пророческими оказались слова ярой сторонницы Октябрьской революции Розы Люксембург, написанные ею в сентябре 1918 года по поводу опасности подмены диктатуры класса диктатурой партии: «С подавлением свободной политической жизни во всей стране, жизнь и в Советах неизбежно всё более и более замирает. Без свободных выборов, без неограниченной свободы печати и собраний, без свободной борьбы мнений, жизнь отмирает во всех общественных учреждениях, становится только подобием жизни, при котором только бюрократия остаётся действующим элементом».