АССОЦИАЦИЯ МАРКСИСТСКИХ ОБЪЕДИНЕНИЙ
РОССИЙСКАЯ ПАРТИЯ КОММУНИСТОВ

Коммунист Ленинграда № 4/2015 (106)

Несколько комментариев к Тезисам Д.Б.Эпштейна «О принципах международной политики социалистических государств в ХХI веке».

В КЛ 6/2014 (102), 1-2/2015 (103-104) опубликованы тезисы «О принципах международной политики социалистических государств в ХХI веке». Проф. Эпштейн сформулировал их как результат серьёзных размышлений по чрезвычайно острым проблемам теории и практики. Дискуссионность многих тезисов очевидна. Иначе и не может быть: идёт поиск правильных ответов не только на вопросы, относящиеся к внешней политике социалистических государств, но и на то, каким, вообще, должен быть характер этих государств. 74-летняя история СССР от великого Октября 1917 до трагического декабря 1991 доказала, во что обходятся извращения марксистских положений о сущности социализма.

К самим тезисам замечаний мало или они незначительны. Главная претензия к автору состоит в том, что он не предпослал к своему тексту напоминания о сущности социализма как общественного явления.

ДЭ: мне не казалось необходимым давать трактовку социализма в этой статье. Ведь этот вопрос не обсуждается в ней.

Да и Ваши замечания связаны не с этим вопросом, на мой взгляд, а с иным отношением к вводу войск СССР в Чехословакию в 1968 году. Но различия в отношении к этому вопросу не связаны прямо с пониманием социализма. Это совсем разные вопросы.  Правда, если идеализировать «социализм», недооценивая необходимой его эволюции, тогда можно предъявлять претензии к раннему социализму, вышедшему из Гражданской войны, в недостаточном демократизме и т.д. Но я против такой идеализации.

 В этой связи следует начать с одного важного терминологического момента. После создания Манифеста Маркс и Энгельс под термином «социализм» имели в виду теорию движения общества к коммунизму. Вспомним хотя бы название одного из классических трудов Энгельса – Развитие социализма от утопии к науке. При этом основоположники научного коммунизма всегда подчёркивали, что капитализм есть последний способ производства экономической мегаформации, между капитализмом и бесклассовым обществом других способов производства нет. Но начинается коммунизм с переходной фазы, необходимость и сущность которой изложена Марксом в «Критике Готской программы» (1875), Энгельсом в «Анти-Дюринге» (1878), Лениным в «Государстве и революции» (1917-20). В.И.Ленин же предложил – для удобства – низшую, переходную фазу коммунизма называть социализмом. С тех пор термин социализм в одних случаях понимается как теория революционного движения к свержению капитализма, в других как обозначение первой, переходной фазы бесклассового общества – коммунизма. Конкретный смысл определяется контекстом.

Интересно в этой связи обсуждение характеристики переходной фазы в комиссии по подготовке проекта Второй Программы партии, образованной Седьмым съездом РКП(б) в марте 1918. В первоначальной редакции говорилось о начавшемся с победой Октябрьской революции переходе от капитализма к социализму. В.И.Ленин разъяснял на комиссии, что под социализмом имеется в виду завершение переходной фазы, полное преодоление классовой структуры общества. Но для снятия всяческих недоразумений комиссия по предложению Н.И.Бухарина предложила принятую затем Восьмым съездом (март 1919) следующую редакцию фразы, которой открывается Программа: «Октябрьская революция (25 окт., 7 ноября 1917) в России осуществила диктатуру пролетариата, начавшего при поддержке беднейшего крестьянства или полупролетариата созидать основы коммунистического общества». Процесс этого созидания и есть социализм. Это уже не капитализм, хотя и оставивший большие родимые пятна, подлежащие непростому выведению из нового нарождающегося социального организма, но ещё и не коммунизм, хотя некоторые элементы последнего (скажем, образование – по потребностям) возникают на первых же стадиях этого многостадийного перехода. На этих первых стадиях этот растущий социальный организм особенно хрупок. Его можно сравнить с развитием человека от рождения до зрелого возраста, когда особое внимание к укреплению здоровья следует уделять в младенческие и детские годы.

Государство этого переходного периода не может быть ничем иным кроме как, по чеканному определению Карла Маркса, революционной диктатурой пролетариата. Сверхзадача государства диктатуры пролетариата состоит в создании условий для постоянного расширения сферы самоорганизации и самоуправления производственных и общественных ассоциаций членов общества. Диктатура господствующих классов, являясь политическим содержанием государств всех классовых формаций, от рабовладельческого общества до капитализма, нацелена на сохранение и всемерное укрепление их господства. Диктатура пролетариата, в отличие от всех предшествующих диктатур, нацелена на само-снятие пролетариатом классовой оболочки с устранением необходимости какой-либо диктатуры, снятием общественного разделения труда, на смену которым приходит «ассоциация, в которой свободное развитие каждого есть условие свободного развития всех». Поэтому Фридрих Энгельс назвал государство диктатуры пролетариата «не-совсем-государством».

Соответственно функции этого не-совсем-государства определяются указанной выше его сверхзадачей. Только на первой стадии, когда приходится преодолевать сопротивление свергнутых эксплуататорских классов, фигурирует функция насилия. Основными же функциями диктатуры пролетариата являются организационно-производственная и культурно-воспитательная, между собой взаимосвязанные. Они и должны шаг за шагом отдавать переходящим на самоуправление трудовым и общественным коллективам одну за другой прерогативы государства. В случае, если социалистические преобразования начаты лишь в нескольких странах, наряду с вынужденным наличием функции военной защиты этих государств важную стимулирующую роль для революционного подъёма за их рубежами играет функция пропаганды привлекательного образа развивающегося социалистического перехода.

Всё вышесказанное следует использовать как аргументы против культивируемых в последнее время в левой среде (В.А. Ацюковский и др.) антинаучных взглядов на социализм как якобы самостоятельную общественно-экономическую формацию.

ДЭ: я не поддерживаю точку зрения В.А. Ацюковского, но априорно называть ее антинаучной, на мой взгляд, не стоит. Сегодня вполне очевидно, что для изживания товарного производства, денег, реального отмирания государства, разделения труда на управленческий и исполнительский, умственный и физический и прочих неотъемлемых атрибутов социализма потребуется очень много времени, возможно, несколько веков. Почему эта первая фаза коммунизма (социализм) не может рассматриваться как особый способ производства, со своим базисом и надстройкой, кардинально отличными от «царства свободы»? Ведь социализм – это еще «царство необходимости»!

Бюрократию советского аппарата, если она не находится под строгим рабочим контролем, Ленин считал главным потенциальным врагом социализма. Прерывающая своё переходное предназначение диктатура (само-диктат) пролетариата, останавливающая непрерывную передачу государственных прерогатив самоуправляемым коллективам, взращивает тем самым слой бюрократии, при отсутствии контроля сверху закономерно превращающийся в новый эксплуататорский класс. И история делает реверс – назад в капитализм. Сегодняшний Китай стоит перед такой печальной перспективой, если в КПК не найдутся силы переломить очевидные негативные тенденции и вернуться на марксистский путь развития.

ДЭ: Китай пока на «марксистском пути развития», ибо успешно строит социализм и ушел от ошибок, допущенных в СССР.

Теперь можно перейти к замечаниям по некоторым тезисам Д.Б. Эпштейна.

Тезис №1 явно небесспорен. Военное вторжение СССР и других стран Варшавского договора в 1968 в Чехословакию удушило Пражскую весну. А она имела потенциал возрождения социализма как действительного творчества масс. Она была вызовом бюрократически переродившейся советской бюрократии.

ДЭ: «Пражская весна» была, как после «перестройки» вполне очевидно, мини-версией горбачевщины. Неподготовленное экономически и политически снятие цензуры немедленно должно было вызвать и, конечно, вызвало массовые нападки части интеллигенции на социализм в СМИ.  КПЧ этому ничего не смогло или не хотело противопоставить. Социализм при этом не просуществовал бы и двух лет в Чехословакии, если бы не ввод войск. Что было бы хуже для мирового социализма: ввод войск или потеря социализма в Чехословакии?  Сегодня это еще можно обсуждать, а в 1968 году было ясно, что опыт Чехословакии усилит диссидентские силы во всех странах. И тогда ситуация станет намного хуже.

Военная акция Москвы дискредитировала Советский Союз в глазах трудящихся не только Чехословакии и вызвала новый кризис в мировом коммунистическом движении. Страны победившей социалистической революции обязаны оказывать помощь друг другу, но помощь, а не медвежью услугу.

Тезис №5. Приведение военных конфликтов Китая и СССР, Китая и Вьетнама в качестве примеров отсутствия гарантии невозможности вооружённых столкновений между социалистическими странами некорректно. Имевшие место конфликты были очередными яркими свидетельствами того, что их участников (в первую очередь, СССР и Китай) нельзя считать подлинно социалистическими. Это квази-социалистические, мутантно социалистические страны.

ДЭ: не бывает «мутатно-социалистических стран». Бывает ранний социализм, вышедший из тяжелых гражданских войн, в периферийных и полупериферийных странах, построенный не по прописям. Но другого пока не было.

У пролетариата разных стран нет конфликта интересов. Не-совсем-государства диктатуры пролетариата, естественно руководствующиеся принципами пролетарского интернационализма, могут только тесно сотрудничать.

ДЭ: Не надо идеализировать ни социализм, ни пролетариат. Пролетариат каждой социалистической страны живет в своем социалистическом государстве, где законодательную и исполнительную власть осуществляют конкретные слои и люди. И при соответствующих противоречивых обстоятельствах они могут иметь разные взгляды на принадлежность той или иной территории тому или иному государству. А в условиях идеологических разногласий (а идеологические разногласия между Китаем и СССР были после ХХ съезда КПСС весьма серьезными, как Вы помните)  и при негативном восприятии  другой стороны даже  социалистические страны могут вступить в пограничный конфликт, хотя это, конечно,  и редкий, но не невозможный случай.

Тезис №22. Один из наиболее сложных и острых вопросов. С общим подходом автора я согласен (неряшливо лишь выглядит термин «этническая нация»).

Более того, этот подход, в основном, закреплён и в Уставе ООН. Именно поэтому франкоязычный Квебек время от времени проводит референдумы о выходе из Канады, а Шотландия – из Соединённого королевства, Страна Басков и Каталония – из Испании. Но вот наличие большинства – требование спорное. Оно может исторически блокироваться. Так, когда произошла Октябрьская революция, крымские татары составляли большинство в Крыму, и Крымская АССР стала одной из первых автономных республик. Преступная сталинская депортация крымских татар в 1944 привела к тому, что после возвращения в родные места и получения областью в начале 1991 вновь статуса республики коренное население стало меньшинством и «референдум» 2014 даже только о выходе из Украины с большой натяжкой можно отнести к праву наций на самоопределение.

ДЭ: если нация (народ, этническая группа) не составляет и не составляла на данной территории большинства, то никаких прав на отделение на данной территории она не может иметь, так как иное было бы насилием над большинством. Тогда можно теоретически ставить вопрос о выделении некоей территории, компактно заселенной данным народом и находящимся на ней в большинстве, но не об искусственном создании большинства, как часто бывало (Косово и т.п.). Именно поэтому я и написал в тезисе 22:

«Необходимо сформулировать определенные требования к срокам и способам достижения этого большинства. А именно, это должно быть исторически сформировавшееся большинство, скажем, имевшее место уже за сто лет до момента, в который обсуждается право на отделение. Категорически при этом должны быть неприемлемы методы вытеснения силой, запугиванием, дискриминацией при приеме на работу и т.п., террором и т.д.».

Тезис №23. Если к самому процессу волеизъявления нет вопросов, то все экономические претензии друг к другу должны обсуждаться и по ним приниматься решения после реализации воли народа о выходе в самостоятельное государственное существование.

ДЭ: дело не «в экономических претензиях», а в том, что право меньшинства не должно быть выше права большинства. В современной реальной жизни этносы переплетены, экономика территориально локализована, она распределена по территории неравномерно, и право некоего этноса на отделение может вступать в реально противоречие с интересами огромного большинства. Особенно это касается районов крупных месторождений, портов, столиц, создаваемых трудом всего населения, хотя локально это может быть район компактного проживания сравнительно небольшого этноса. Например, российские финны могут претендовать на выделение с Петербургом, так как и Пушкин признавал, что это был «приют убого чухонца», о чем, кстати, и топонимика говорит. Поэтому вопросы экономического «разделения» настолько важны, что они вообще могут поставить под сомнение возможность отделения. Решать экономические вопросы надо одновременно с вопросом о выделяемой территории и порядке отделения. Потом будет поздно.

Тезис №25. Проводить референдум не только на территории, предполагаемой к отделению, а и на территории всего государства, изначально будет выглядеть юридическим издевательством над правом наций на самоопределение.

ДЭ: У меня иное мнение. Если нет референдума, то столь сложный вопрос о разрыве единого государства решает меньшинство, а осуществляет исполнительная власть, то есть, несколько человек, вновь меньшинство. Получается, что меньшинство диктует свою волю большинству. Но бывают ситуации с правом на отделение весьма сложные. Референдум на отделяемой территории не дает, как правило, меньшинству, желающему отделиться, всей полноты аргументации о последствиях отделения или неотделения. Референдум и на «оставшейся» части (от которой отделяются) даст более полную картину мнений, аргументов, интересов. Он позволит исполнительной власти в чем-то убедить обе части единого прежде народа. Этот референдум может рассматриваться как выяснение мнения народа, как совещательный, поэтому не обязательно вопрос на нем должен ставиться как дающий юридическое право на отделение.  Но позиция всего народа должна быть выяснена.

К другим двадцати тезисам у меня замечаний нет.