АССОЦИАЦИЯ МАРКСИСТСКИХ ОБЪЕДИНЕНИЙ
РОССИЙСКАЯ ПАРТИЯ КОММУНИСТОВ
Коммунист Ленинграда №
6/2014 (102)
Никита Сергеевич как
вдохновитель
Дмитрия Анатольевича
«Солнечный
удар» утомлённого солнцем
Прошедшая совсем недавно 97-я годовщина Великой Октябрьской
социалистической революции ознаменовалась не только
традиционными публичными выступлениями современных наследников
русских большевиков. В тот же день, открывая заседание
попечительского совета Ново-Иерусалимского монастыря,
председатель Правительства РФ и политической партии "Единая
Россия" Дмитрий Медведев решил внести посильный интеллектуальный
вклад в дело осмысления событий прошлого. Дмитрий Анатольевич,
как явствует из сообщения ИА "Интерфакс", всерьёз считает 7
ноября 1917 года днём переворота и трагедии: "Наше заседание
проходит в особый день, день октябрьского переворота, который
почитался в советское время, как практически главный
государственный праздник... сегодня большинству наших граждан
понятно, что это день трагедии, который в значительной степени
предопределил дальнейшую историю страны и гражданскую войну".
Версия сия, конечно, не нова. Буквально накануне обращения
крупного специалиста по проваленным "национальным проектам",
духовного отца переросшей в банальное издевательство над страной
и людьми "энергоэффективности", инициатора перетекшей в
обвальный крах рубля "модернизации" к отечественной истории всё
то же самое присущими ему художественными средствами и приёмами
попытался изобразить на широком экране в своей ленте "Солнечный
удар" Никита Сергеевич Михалков.
Не случайно трехчасовой киноэпос с бюджетом, как минимум, в
24 миллиона долларов США был показан на государственном
телеканале в "День народного единства". Свежеиспеченный
государственный праздник, по мысли михалковых и медведевых,
призван вытравить из народной памяти правду о русском
освободительном движении, вершиной которого стали революционные
события 1917 года и победа красных в Гражданской войне.
В титрах картины указано невероятное количество людей, и это
отнюдь не массовка, а высокооплаченные технические специалисты,
в значительном числе, иностранные, обеспечившие съемку и монтаж
картины. Не исключено, что реальная "цена вопроса" в итоге
оказалась существенно выше, нежели обозначенная в первоначальной
бюджетной смете, но чего не пожалеешь ради дела оболванивания
широких масс трудящихся, которые на фоне тягот экономического
кризиса, потребительской инфляции и роста цен могут вспомнить о
том, как решали подобные проблемы их прадеды век тому назад.
Пусть уж лучше смотрят продукт "михалковского освоения средств"
и приходят к выводу о "губительности всякой революции" для судеб
и величия России!
Формально фильм снят по рассказу Ивана Алексеевича Бунина "Солнечный
удар" и его дневниковым записям о событиях Гражданской войны,
завершенных писателем примерно за год до показанных Михалковым
событий и известных отечественному читателю как "Окаянные дни".
Из рассказа в фильме осталось немногое, из дневников, действие
которых связано с Москвой 1918 года и Одессой 1919 года, -
практически ничего. Кроме одной желчной бунинской фразы,
сказанной, очевидно, в полемическом запале:
"Часто вспоминаю то негодование, с которым встречали мои
будто бы сплошь черные изображения русского народа. Да еще и до
сих пор негодуют, и кто же? Те самые, что вскормлены, вспоены
той самой литературой, которая сто лет позорила буквально все
классы, то есть "попа", "обывателя", мещанина, чиновника,
полицейского, помещика, зажиточного крестьянина".
Эта фраза и стала отправной точкой для, ключевого, по подаче
Михалкова, монолога потерявшего себя бывшего офицера о
"виновности" русской классической литературы и лично поэта
Некрасова в "трагическом исходе белого дела". Впрочем, тут с
мнением Бунина и сценаристов фильма Михалкова и Адабашьяна я бы
лично спорить не стал. Роль Салтыкова-Щедрина и Герцена,
Белинского и Писарева, Чернышевского и Добролюбова, Гаршина и
Блока в подготовке умов к грядущей русской революции отрицать
невозможно. Другое дело, что роль эта, как и оценка итогов
революции, заслуживает прямо противоположной, положительной
оценки, а не дикого вопля разгромленного наследниками Герцена и
Писарева белогвардейца: "Я ненавижу классическую русскую
литературу"!
"Солнечный удар" сделан очень по-михалковски. В нём и
огромное количество аллегорий, аллюзий и символов, съедающих
львиную долю времени этого весьма затянутого киноповествования,
которое вполне посильно уложить и в полтора часа, и
самоцитирование (шляпа на мальчике - шляпа на герое Михалкова из
ленты "Свой среди чужих, чужой среди своих", поршень пароходного
двигателя отсылает к аналогичной картине из "Жестокого романса"),
и прямое заимствование на уровне пародии киноклассики (катящаяся
безостановочно вниз по лестнице детская коляска напоминает, к
примеру, кадры фильма "Броненосец Потёмкин" Сергея Эйзенштейна).
Отметим, что мастерски сделанные крупные планы актёров и
отменный, долго стоящий перед глазами после просмотра пейзаж (стоит
отметить отличную работу художника и оператора картины),
соседствуют с мало объяснимыми и зачастую нелепыми акцентами на
многочисленных деталях, претендующими на глубокий философский
смысл и художественное обобщение, метафоры, наподобие голубого
женского шарфика, парящего над пароходом, или часов, забытых
господином поручиком у богобоязненного мальчика, ставшего через
тринадцать с лишним лет товарищем чекистом и возвращающего вещь
хозяину перед его концом. Несмотря на то, что фильм мыслится его
идейно-политическими заказчиками и создателями как "высокая
трагедия", призванная дать всем нам ответ на мучающий
проигравших всё и вся, включая самих себя, белых офицеров "Как
это всё случилось?" (имеется в виду, разумеется, победа
революции), временами повествования смахивает на банальную
мелодраму с элементами комедии.
Вспомним хотя бы комический монолог факира в пароходном
ресторане о Карле Марксе и его идеях (блестящая работа Авангарда
Леонтьева), спор поручика с мальчиком о теории Дарвина,
завершившийся в сцене возврата часов тринадцать лет спустя (вот
не отмахнулся бы господин офицер от мальчишки, настоял бы на "креативистском
подходе" к происхождению живых существ - и не победили бы
большевики, не стал бы поющий в церкви малыш чекистом Георгием
Сергеевичем), и сцену в фотографическом ателье, и милых
гимназисток, перепутавших на корабле литератора Тригорина (персонаж
чеховской "Чайки") с писателем Чеховым.
Бунинской элегической тоски о несбывшемся ожидании счастья, о
неслучившейся встрече надолго, на всю жизнь, о потерянной
надежде и утраченном очаровании незнакомки, исчезнувшей,
растаявшей как сладостный сон, как наваждение, как полный
нежности соблазн, тоски о прошедшем времени первой любви и
навсегда ушедшей стране помещичьих усадеб, тоски, полной
грустных недомолвок, умолчаний, иносказаний, в фильме "Солнечный
удар" нет и в помине. Особого упоминания заслуживает
единственная в картине постельная сцена, который в литературном
первоисточнике нет. Большой провал режиссера Михалкова - иначе и
не скажешь. Прямая аналогия с движениями поршневого двигателя
парохода, на котором героев Мартиньша Калиты и Вкиктории
Соловьёвой поражает любовная лихорадка и начинает сжигать огонь
желания, - и ничего более. С бунинской эстетикой поэтизации
секусуального влечения киновариация на тему "сегодня играем в
лошадку" не имеет практически ничего общего.
Завершается "Солнечный удар" титрами, откуда зрители узнают о
том, что с 1918 по 1922 годы потери России в Крыму составили
более 8 миллионов.
Сама по себе данная цифра крайне сомнительна, но дело даже не
в этом. Смысл записи ясен: забыли бога и царя, начали просвещать
народ, позволили ему думать самостоятельно, не по указке
начальства и не под контролем попов - вот и загубили "такую
страну"! Загубили страну, где вечно полуголодный русский мужик
был мил барину своей вековой покорностью. А как только восстал,
вспомнил про свои права и законные интересы, начал бороться за
них и за свою свободу, так сразу превратился, по Михалкову, в
злобного, беспощадного, подлого и ужасного выродка, палача,
убийцу и садиста - большевика, красноармейца, комиссара,
чекиста. По фильму "Солнечный удар", это - синонимы.
Ради подобной нехитрой мысли потрачены три часа экранного
времени, выброшены, как минимум, 24 миллиона американских
долларов, которым, я уверен, нашлось бы лучшее применение. Куда
более полезное, нежели попытка проиллюстрировать
кинематографическими средствами очередную безграмотность из уст
очередного "горе-реформатора" или вдохновить очередного
чиновного временщика на очередную глупость.
[главная страница
сайта] [оглавление
номера]
[архив
газеты]
[последний номер]
|