АССОЦИАЦИЯ МАРКСИСТСКИХ ОБЪЕДИНЕНИЙ
РОССИЙСКАЯ ПАРТИЯ КОММУНИСТОВ

Коммунист Ленинграда № 5/2013 (95)

Бирюлево: власть и погромы

Эта прямая связь между ростом расизма и поддержкой показательных силовых акций власти пока не стала очевидной для части либеральной оппозиции.

Единственный результат погрома, подобного произошедшему в Бирюлево – укрепление власти и массовых пассивных надежд на репрессии.

Регулярные вспышки насилия, – от Манежки декабря 2010 года, до вчерашнего Бирюлево, – уже вполне вписаны в путинскую модель «стабильности», состоящую из непрерывно сменяющих друг друга чрезвычайных ситуаций. Каждый здесь играет свою роль: так, ультраправые как бы озвучивают голос народа, «реальную проблему», – но делают это недостаточно деликатно и результативно для расистски настроенного большинства москвичей. Полиция, «Единая Россия» и церковь – в лице вездесущего Всеволода Чаплина, – оперативно ловят сигнал, и дальше, под аплодисменты раздавленного, звереющего общества, каждый из этих институтов доказывает свою профессиональную состоятельность – организует депортации, чистки и придает расистской пропаганде по-настоящему массовое измерение.

А государство, еще вчера вызывавшее массовое недоверие своей коррумпированностью и непрозрачностью, мгновенно начинает опознаваться москвичами как «свое» – тогда, когда оно доводит погром до логического конца, задерживая тысячи мигрантов и закрывая оптовый овощной рынок.

Конечно, было бы неверно впадать в конспирологическую паранойю и обвинять власти в тайном руководстве вчерашними событиями. И, тем не менее, сложно не заметить, что моментальная реакция в виде закрытия овощной базы идеально вписывается в установку московской мэрии на последовательное вытеснение мелкой уличной торговли. За последние два года нахождения у власти в городе Сергея Собянина были снесены тысячи киосков, закрыты или сильно урезаны большие рынки, а растущее потребление целенаправленно переориентировано на мегамоллы и супермаркеты. Поддерживаемые московской мэрией потребительские империи в гораздо большей степени, чем мелкий бизнес, не могут существовать без растущей армии бесправной и низкооплачиваемой рабочей силы. Погромы и бытовой расизм выступают важными составляющими механизмы концентрации этой рабочей силы и надежного контроля за «стабильностью» ее униженного положения. А жители Бирюлево, одного из наименее благополучных московских районов, не получат ничего, кроме роста цен и недолгого удовлетворения картинами подавления тех, кто стоит еще ниже их на социальной лестнице российского общества.

Эта прямая связь между ростом расизма и поддержкой показательных силовых акций власти пока не стала очевидной для части либеральной оппозиции – и в частности, Алексея Навального, до сих пор воспринимающего антимигрантскую риторику как удачный ход. В результате, он становится заложником ситуации – Навальный должен подмигивать погромщикам так как уже дал им на протяжении своей политической карьеры слишком много авансов. И в то же время, очевидно, что его респектабельный образ и ориентация на демократические ожидания большей части бывшего «белоленточного» движения исключают его роль в качестве главного публичного лидера погромов.

По сути, ему не остается ничего другого, как освободить сейчас сцену другим, чтобы вернуться с новыми порциями ксенофобии в более привычном для него формате избирательной кампании – например, на выборах в Московскую городскую Думу в следующем году.

Задача левых в этой ситуации, как мне кажется, состоит не только в том, чтобы противопоставлять разгулу расизма пропаганду интернациональной солидарности – но и в том, чтобы принципиально менять общественную повестку, обращая внимание на другие «реальные проблемы» города, превратившегося в бастион чудовищного социального неравенства и полицейского произвола.