АССОЦИАЦИЯ МАРКСИСТСКИХ ОБЪЕДИНЕНИЙ
РОССИЙСКАЯ ПАРТИЯ КОММУНИСТОВ
Коммунист Ленинграда №
3/2013 (93)
Ф. Ф. Раскольников.
Итоги июльских дней
Из книги «Кронштадт и Питер в 1917 ГОДУ»
«Разгон июльской демонстрации»
Художник А.М.Любимов
К 3–5 июля
углубление и обострение классовых противоречий отрешиться от
всяких надежд на Временное правительство. В июльской
демонстрации единообразное содержание плакатов варьировалось
только в пределах: «Вся власть Советам!» и «Долой
министров-капиталистов!» Последнее требование, настаивавшее на
обязательном устранении из состава правительства всех до одного
представителей буржуазии с заменой их социалистами,
представителями рабочих Советов, являлось только иной
формулировкой того же самого требования. Лозунг изгнания десяти
министров-капиталистов означал не смену отдельных лиц, а полный
переход к новой системе управления — к Советской Республике.
Несмотря
на доказанное участие анархистов, без всякого смысла
стремившихся разжечь страсти, не они спровоцировали все
выступление: это было не по силам такой невлиятельной группе.
Июльские события произошли совершенно стихийно, без всякого
побуждения извне. Рабочий класс и крестьянство в солдатских и
матросских шинелях своим здоровым инстинктом чуяли, что
Временное правительство губит революцию, ведет ее в пропасть.
И, не
ожидая призыва, они 3 июля по собственной инициативе хлынули на
улицу.
Как
отнеслась к этому партия большевиков?
2 и 3
июля она всей силой своего влияния сдерживает идущие за ней
массы. Днем 3 июля ЦК сдает в печать призыв воздержаться от
выступления. Но наэлектризованность рабочих масс и их напор
настолько велики, а коллективная воля так знаменательно
проявляет себя в самостоятельном выступлении одних частей и в
сочувственном настроении других, еще не выступивших, но в любой
момент готовых к выступлению, что к вечеру 4 июля партия
революционного пролетариата, чутко отражающая интересы и
настроения рабочих масс, решается возглавить неизбежное,
неустранимое движение и, внеся в стихию сознательность,
превратить его в мирную и организованную вооруженную
демонстрацию.
Классовое
чутье, здравый политический смысл и дальнозоркость нашей партии,
тесная спаянность ее с широкими пролетарскими и
полупролетарскими массами избавили ее от роковой и непоправимой
ошибки, которая произошла бы, если б партия осталась в стороне
от движения.
Ее
призывы к спокойствию не были бы услышаны. Движение, органически
и стихийно возникшее на почве контрреволюционного издевательства
над массами правительства Керенского и Церетели, было все равно
неминуемо, но при пассивном воздержании партии большевиков оно
перекатилось бы через ее голову, разбилось бы на тысячи мелких,
не связанных, не координированных и не объединенных выступлений
и было бы разбито по частям. Ни одна другая партия ни по своему
влиянию, ни по состоянию организационного аппарата не могла в то
время взять на себя руководство таким ответственным
революционным выступлением.
Наша
партия возложила на свои плечи эту тяжелую задачу и с честью
разрешила ее. Конечно, были отдельные эксцессы, совершенно
неизбежные во всяком массовом выступлении, но они быстро
ликвидировались энергией членов партии. В общем, партии всецело
удалось овладеть этим стихийным, помимо ее воли образовавшимся
движением и влить его в русло демонстрации.
Часто
приходилось слышать возражения: если предполагалось произвести
лишь мирную демонстрацию, зачем нужно было брать оружие? Не
лучше ли было винтовки оставить дома?
Наивный
вопрос! Легко было предвидеть, что безоружная демонстрация будет
встречена «по-военному». Если 4 июля Временное правительство не
выпустило против манифестантов русского Кавеньяка во главе
какого-нибудь казачьего полка или юнкерского отряда, так это в
значительной степени потому, что мозолистые руки рабочих,
матросов и солдат крепко сжимали приклады заряженных винтовок.
Временное
правительство боялось вооруженного отпора, не хотело
преждевременно вызвать гражданскую войну. Еще в мае Церетели,
приезжавший заключать соглашение с «независимой» Кронштадтской
республикой, выдуманной напуганным буржуазным воображением,
хватаясь за голову, страдальчески говорил:
— Неужели
будет гражданская война? Неужели не удастся предотвратить ее?
И он в
искреннем отчаянии нервно сжимал кулаки.
Необходимость оружия, единственного средства защиты в случае
кровопускания, диктовалась еще и тем обстоятельством, что,
провозглашая демонстрацию, мы сохраняли за собой право в любой
момент превратить ее в вооруженное восстание.
Если бы
фронт и провинция горячо поддержали наши лозунги, произведя
аналогичные смотры своих вооруженных сил, то мы были бы плохими
революционерами, не попытавшись форсировать события и уже в июле
не сделав октября.
Почему же
мы в то время не решились стать на путь переворота?
Потому
что, несмотря на несомненное большинство в Питере, во
всероссийском масштабе у нас не было достаточно сил, чтобы не
только захватить власть на несколько дней, а надолго удержать
ее. Наконец, совершая переворот, нам пришлось бы арестовывать
тогда как членов Временного правительства, так и большинство
Центрального Исполнительного Комитета и большинство Питерского
Совета. Это сразу обессилило бы партию, произведшую переворот,
подрезав основы ее позиции и создав непонятные для масс,
противоречивые условия, когда во имя борьбы за власть Советов
приходилось бы арестовывать эти Советы.
Партия
большевиков поступила правильно, не прельстившись на лавры
дешевой авантюры, способной в то время если не погубить
революцию, то надолго отсрочить ее Октябрьское торжество.
Исторические дни 3–5 июля в том виде, как они были использованы
партией, имели огромные положительные результаты по своему
влиянию на дальнейшее развитие событий.
Этот
первый грандиозный смотр пролетарских сил, готовых на страх
буржуазии, с оружием в руках защищать революцию, был началом
конца для Временного правительства и связавших с ним свою
бесславную судьбу «оборонческих» партий меньшевиков и эсеров.
События
3–5 июля и последовавшая за ними кампания жестоких репрессий до
конца разоблачили контрреволюционную и антидемократическую
позицию буржуазного правительства Керенского. Меньшевики и
эсеры, запутавшиеся в сетях коалиции, окончательно и
бесповоротно скомпрометировали себя.
А наша
преследуемая партия, окруженная ореолом мученичества, вышла из
этих испытаний еще более закаленной, неслыханно увеличившей свое
влияние и кадры своих сторонников.
Июльские
дни и неотвратимо наступившее после них обострение классовой
борьбы дали огромный опыт и многому научили русский рабочий
класс.
Комментарий редакции к статье
Ф.Ф.Раскольникова.
В годы первой мировой войны Раскольников поступил в Отдельные
гардемаринские классы, где готовили офицеров для флота.
Выпускные экзамены совпали с февральской революцией. В марте
1917 года Раскольников был послан в Кронштадт, где стал
заместителем председателя Кронштадтского Совета, одним из
руководителей местной организации большевиков. Здесь впервые
проявились его блестящие способности организатора, умение
убеждать и вести за собой людей, ораторский талант. В октябре
1917 года Раскольников вошел в состав Петроградского
Военно-революционного комитета. Под Пулковом он во главе
матросского отряда отразил натиск войск Краснова.
[главная страница
сайта] [оглавление
номера]
[архив
газеты]
[последний номер]
|