Коммунист Ленинграда № 90 (7-2012) Субъективный фактор в революционной ситуации

АССОЦИАЦИЯ МАРКСИСТСКИХ ОБЪЕДИНЕНИЙ
РОССИЙСКАЯ ПАРТИЯ КОММУНИСТОВ

Коммунист Ленинграда № 7/2012 (90)

Субъективный фактор в революционной ситуации

Наиболее полно определение революционной ситуации дал Ленин в работе «Крах II Интернационала” (май-июнь 1915): «Для марксиста не подлежит сомнению, что революция невозможна без революционной ситуации, причём не всякая революционная ситуация приводит к революции. Каковы, вообще говоря, признаки революционной ситуации? Мы наверное не ошибёмся, если укажем следующие три главные признака: 1) Невозможность для господствующих классов сохранить в неизменённом виде своё господство; тот или иной кризис «верхов», кризис политики господствующего класса, создающий трещину, в которую прорывается недовольство и возмущение угнетённых классов. Для наступления революции обычно бывает недостаточно, чтобы «низы не хотели», а требуется ещё, чтобы «верхи не могли» жить по-старому. 2 ) Обострение, выше обычного, нужды и бедствий угнетённых классов. 3) Значительное повышение, в силу указанных причин, активности масс, в «мирную» эпоху дающих себя грабить спокойно, а в бурные времена привлекаемых, как всей обстановкой кризиса, так и самими «верхами», к самостоятельному историческому выступлению». Там же В.И. приводит примеры, когда революционные ситуации наличествовали, революции же не состоялись. Налицо диалектическая противоречивая пара: возможность и действительность. История явила в 1917-18 гг. ярчайшую параллель реализации революционной ситуации (победы революции) и невозможности её реализовать (подавления революции): Октябрь в России и Ноябрь год спустя в Германии.

Несмотря на кризис, тотально разъедавший российское государство, и ожидание кардинальных перемен («В терновом венце революций грядёт шестнадцатый год»), события февраля 1917 в Петрограде оказались неожиданными для социал-демократов, в том числе и для большевиков. Но потребовалось всего лишь восемь месяцев острейшей классовой борьбы, в которой сменяли друг друга и взаимодействовали друг с другом все её формы: теоретическая («Апрельские тезисы», «Государство и революция» и т. д.), экономическая (забастовки), политическая (от агитационно-пропагандистской работы на предприятиях и в воинских частях до большевизации советов), и в которую были вовлечены все эксплуатируемые классы и угнетённые слои населения страны, чтобы История смогла зафиксировать на своих анналах непревзойдённый по организации и величайший по значимости социально-политический переворот. Однако задолго до этих восьми месяцев, в течение 12-14 лет, со Второго съезда РСДРП и революции 1905 года, создавалась и мужала в политической борьбе и во внесении социалистического мировоззрения в сознание пролетариата партия большевиков. И подготовленность русского рабочего класса в союзе с крестьянством во главе с проникнутой сознательной дисциплиной, строго выполнявшей принципы демократического централизма, ленинской партии, к решительному перевороту явилась решающим субъективном фактором успеха.

Революционная ситуация сложилась и в Германии, стране с более зрелым капитализмом, с более многочисленным рабочим классом, имевшим более длительный опыт экономической и политической классовой борьбы. Однако германский кризис разрешился революцией буржуазной, свергнувшей монархию и установившей парламентскую республику. Перерастание её в пролетарскую закрепить победой не удалось, несмотря на весь героизм Розы Люксембург, Карла Либкнехта, их соратников-спартакистов и шедших за ними рабочих, солдатских и матросских масс. У революционных марксистов Германии не хватило времени, чтобы вырвать немецкий рабочий класс из-под влияния мощной реформистской немецкой социал-демократии. Поражение германской пролетарской революции в 1919, как и победа русской рабоче-крестьянской революции в 1917 и гражданской войне 1918-22 ярко высвечивают значение субъективного фактора, подготовленности класса и его политического авангарда, для успешной реализации революционной ситуации.

Далеко немаловажную роль в качестве субъективного фактора в революционной ситуации играют люди прогрессивного фланга культуры, даже те её деятели, которые, неся в себе концентрированную совесть человечества, революционерами при этом себя не осознают. Именно таким был гигант мировой культуры Лев Толстой. Не только «Воскресение» или рассказ «После бала», каждое публицистическое его высказывание о состоянии российского общества будоражили настроения читающей публики, особенно – разночинной, студенческой и квалифицированной рабочей молодёжи. Недаром В.И.Ленин назвал Л.Н.Толстого «зеркалом русской революции», а РПЦ предала анафеме (и до сих пор отказывается её снять). Вся проза и драматургия Максима Горького, словно его Буревестник, побуждали пролетариат России к свержению власти капиталистов. Настоящая культура – это ещё и своего рода бюро политической погоды. Приведённое выше предсказание Владимира Маяковского, слышавшего чутким ухом поэта, как и Александр Блок, музыку неотвратимой революции, оказалось в историческом масштабе лишь слегка неточным. Ошибка интуиции большого поэта на год равносильна ошибке метеоролога, предсказавшего на день раньше приход антициклона. И хорошо, что автор в послереволюционных изданиях не «исправил» эту простительно правдивую неточность. Это всё примеры из российской революционной истории. Но точно так же работали на революционизирование масс Лу Синь («китайский Горький»), братья Манны и Бертольт Брехт в Германии, Луи Арагон и Жан-Поль Сартр во Франции, Николас Гильен, Пабло Неруда, Жоржи Амаду, Гарсиа Маркес… (бурлящая и стремительно левеющая Латинская Америка).

Революционным марксистам XXI века значительно труднее в своей правоте убедить людей наёмного труда, нежели большевикам сто лет назад. Нужно, во-первых, аргументированно объяснить причины гигантской социальной катастрофы 1991, произошедшей через 74 года после великой революции, изменившей мир. И нужно, во-вторых, представить программу действий, исключающих возникновение вновь явлений, приводящих к возможному срыву переходного процесса с очередной капиталистической реставрацией. Первое требование – объяснение причин катастрофы - подробно изложено в Программе РПК, в Программном заявлении РКП-КПСС, многократно развивалось и доказательно обогащалось на страницах Коммуниста Ленинграда, Голоса коммуниста, Альтернатив, в докладах и дискуссиях ноябрьских научных конференций, организованных АМО: к 90-летию Октября (2007), о социалистическом идеале и практике его претворения в СССР (2009), по проблемам Социалистического Возрождения (2010), в работах (включая монографии) А.В.Бузгалина, А.И.Колганова, А.А.Пригарина, Б.Ф.Славина и других отечественных и зарубежных марксистов. Практически все они сходятся в итоговом выводе: тупиковый путь развития советского общества, обусловленный возобладанием бюрократической тенденции в партийном руководстве после смерти Ленина, победой сталинизма, по сути контрреволюционного, антимарксистского течения, привёл в конечном счёте к кризису, открыто проявившемуся в 1980-ые годы. Сущность его состояла в том, что авторитарно-бюрократическая система и присущие ей методы управления привели к отчуждению человека труда от политической и экономической власти. Такой человек не способен эффективно использовать современные, порожденные НТР средства производства, требующие творческого, заинтересованного отношения к труду и к общественно-политической деятельности. В отличие от первого второе требование – заранее определить средства, с помощью которых после взятия власти современным пролетариатом будет обеспечен бесповоротный экономико-политический переходный период к глобальному бесклассовому обществу, - далеко от выполнения. Тут нужны коллективные усилия теоретиков и практиков левых сил. Попытаюсь внести свою лепту.

Вспомним, с какой тщательностью и жёсткой принципиальностью отстаивал В.И.Ленин на II съезде РСДРП пункты Устава партии. Это принесло богатые плоды. Идущий во главе «атакующего класса» сплочённый боевой отряд единомышленников, действующий на основе принципов демократического централизма (подчёркнуто мною), с ясной, понятной массам программой, явился определяющим фактором позитивного разрешения революционной ситуации 1917 г. и победы в Гражданской войне 1918-20(22) гг.

Но если историческая миссия пролетариата капиталистического общества состоит в подготовке и совершении революционного свержения господства капитала, то после завоевания власти она кардинально меняется. Сверхзадача диктатуры пролетариата заключается в его самоорганизации и создании всех необходимых условий для постепенной передачи своих государственных функций самоуправляемым производственным и общественным объединениям трудящихся. В ходе этого процесса формируется и новый человек, первой жизненной потребностью которого становится творческий труд, и снимаются остатки всех классовых противоположностей, исчезает классовая природа самого пролетариата. Не-совсем-государство диктатуры пролетариата есть инструмент исполнения категорического императива, хорошо осознанного диктата, под которым пролетариат «снимает с себя» классовую оболочку. (Данный абзац есть не более, чем изложение известных выводов из «Критики Готской программы» К.Маркса и «Анти-Дюринга» Ф.Энгельса.)

Партия после Октября 1917 из радикально оппозиционной превращается в правящую, принимает новую Программу (VIII cъезд), Устав же практически остаётся неизменным. Более того, через 2 года, на Х съезде, принимается кардинальной важности решение о переходе к новой экономической политике. Намечается долгий («всерьёз и надолго»), через управляемый планом рынок, через добровольную кооперацию деревни, через культурную революцию, через индустриализацию социалистический переход к будущему бесклассовому обществу. Самоуправление производственных и многообразных общественных коллективов, ассоциаций трудящихся, профсоюзных, молодёжных организаций составляет актуальную повестку дня. Важнейшая функция партии в связи с этим – быть ассоциацией-примером! Но, в противовес формальной, а главное – диалектической логике, тот же Х съезд принимает решение о запрете фракций в партии. Это было роковой ошибкой. Данное решение усилило бюрократическую тенденцию в РКП(б)-ВКП(б). В условиях давления мелкобуржуазной среды, при игнорировании партией рекомендаций В.И.Ленина о рабочем контроле, об увеличении доли рабочих в ЦК, о смещении И.В.Сталина с поста генсека эта тенденция и превратилась в «сталинизм», погубивший в конечном счёте великие достижения 74 советских лет.

Отсюда следует вывод: после взятия власти и подавления сопротивления сторонников свергнутого буржуазного строя, когда главные задачи партии концентрируются на выработке решений проблем социалистического перехода с последующим проведением их в жизнь через Советы рабочих и крестьянских депутатов, должна кардинально быть усилена демократическая сторона внутрипартийной жизни; функционирование платформ, кратко- и долговременных, и даже фракций (при строгом выполнении общепартийного устава) должно быть разрешено, что даст дополнительную гарантию оптимальности принимаемых решений. Демократический централизм должен перейти в демократический централизм Это особенно важно, когда складывается не много-, а однопартийная политическая система. Поскольку одной из главных задач диктатуры пролетариата и его партийного авангарда является привитие навыков самоуправления членам многообразных производственных и общественных ассоциаций трудящихся, профсоюзных, молодёжных и других организаций, партия сама призвана стать ассоциацией-образцом, тем более, что в перспективе, по мере завершения социалистической фазы, она и превращается из политической партии в ассоциацию или ассоциации общественных активистов. В частности, в партийном уставе необходимо закрепление прав меньшинства, фиксация его предложений: как правило, верные, но не очевидные решения осознаются поначалу именно меньшинством в силу как раз их неочевидности. Партия должна быть открыта к критике как изнутри, так и извне. И всё это - относительно своего авангарда - должно быть известно современному пролетариату заранее, до начала непосредственных приготовлений к смене строя.

Во многих работах современных марксистов, отечественных и зарубежных, исследованы существенные качественные изменения в составе главного классового субъекта революции – пролетариата. На смену рабочим передовых индустриальных отраслей (металлургия, машиностроение, энергетика) ведущее место среди отрядов наёмных работников, среди современных пролетариев умственного и физического труда, за последние примерно полвека заняли инженерно-технические работники высоко-технологических отраслей, определяющих экономическую мощь государств. Это меняет условия агитационно-пропагандистской работы по внесению социалистического сознания в умы эксплуатируемых трудящихся. Цеховые условия труда индустриальных рабочих повседневно способствуют укреплению чувства коллективизма, общности интересов на уровне цеха или даже завода. Это объективно облегчает партийным пропагандистам формировать у этих пролетариев классовое самосознание. Новые пролетарии, инженерно-технические, особенно же – научные работники, обычно отделены и отдалены друг от друга. Их труд чаще всего индивидуализирован. Это объективно затрудняет формирование у новых пролетариев сознания классовой общности. Но зато другая особенность новых пролетариев – высокий образовательный уровень – играет компенсирующую роль, объективно облегчая понимание социалистической перспективы и необходимости целенаправленной классовой борьбы. Выработка умения работать со столь изменившейся социальной базой – новый императив для партии современных революционеров.

Капиталистическая глобализация не отменила неравномерность экономического развития отдельных государств и региональных объединений. Но она усилила соперничество на рынках и обострила социальные противоречия в странах капиталистического ядра. Можно наблюдать всё больше признаков в пользу гипотезы равной вероятности того, что новая революция может начаться как в слабых звеньях современной мировой капиталистической системы, так и в самом её ядре. Мировой кризис, разразившийся осенью 2008, вызвал невиданное, почти двухмесячное невооружённое восстание в Греции, одном из слабых звеньев мощного (!) Евросоюза. Затем волна сильных классовых противостояний прокатилась по всему югу Западной Европы: Португалия, Испания, Италия. Потом совершенно неожиданно для всех взорвались антидиктаторскими революциями Тунис и Египет, за ними практически вся Северная Африка и с малым исключением почти весь Ближний Восток. Затем, с приближением неизбежной новой волны кризиса, или, вообще, нового кризиса, эпицентром которого становится уже Евросоюз, его не могущая выпутаться из долговых ям еврозона, вновь всеобщие стачки и массовые демонстрации заполнили площади столиц и крупных городов Греции, Португалии, Испании, Италии, Ирландии. Но и … США! Кто-нибудь мог себе представить подобное всего лишь лет пять назад?

В конце 2010, начиная со штата Висконсин, возмущённые жители главной державы мира капитала, протестуя против властей штатов, действующих в интересах финансовой олигархии, почти во всех штатах, при поддержке профсоюзов, захватывали муниципальные здания, администрации штатов, их Капитолии, срывая принятие антинародных местных законов. А с сентября 2011 развернулось невиданное для, казалось бы, чуть ли не век классово сравнительно спокойных Соединённых Штатов движение «Захвати Уолл-стрит!» Оно чрезвычайно быстро перекинулось практически на все крупнейшие капиталистические страны обеих Америк, Европы, Азии и Австралии.

Заслуживают внимания субъектная, организационная и идеологическая особенности этой, с 2010 года не стихающей социально-политической турбулентности.

В Тунисе и Египте зачинателями антидиктаторских революций были студенты и мелкая буржуазия, победную точку в обеих североафриканских странах поставили выступления профсоюзов. Мелкая буржуазия, работники бюджетной сферы, сферы услуг, преподавательское сообщество и индустриальный рабочий класс составляют основу классового сопротивления в странах ЕС. Мелкая и средняя буржуазия, профсоюзы и безработные образуют социально-классовый спектр движения «Захвати Уолл-стрит!» в США, одно из дополняющих самоназваний которого «99% против 1%».

И свершившиеся революции Арабской весны, и мощные социальные выступления, сотрясающие страны капиталистического ядра, выражая радикальные требования, свергая правительства (Греция, Испания, Италия, Португалия, Ирландия…) и блокируя центры столиц и мегаполисов, направлены против наступления на социальные и трудовые права, против финансовых воротил, но не против капитализма как строя. Это не значит, что можно от них отмахнуться. Они серьёзно подрывают капитализм как целое. В них накапливается опыт для будущих, возможно не столь отдалённых решающих классовых битв.

Принципиально новым в прокатывающихся волнах массовых выступлений против мировой олигархии в её логове является их организация. За практически одним исключением (Греция), не партии ею занимались, её инициировали. «Низы, которые не хотят более жить по-старому», имеют в XXI веке выход в Интернет. Молодёжные (в основном) активисты – тем более. Группы революционно настроенных энтузиастов, координируя свои действия в социальных сетях Интернета и мобилизуя опять же, особенно при подготовке выступлений, с помощью этих сетей тысячи и десятки тысяч возмущённых, готовых к выступлению граждан, добивались успеха, очевидного теперь всем. Впервые такая технология была успешно применена в Тунисе и Египте.

Констатируя эту важную особенность современной борьбы за демократию и социальную справедливость, зададимся вопросом: правы ли те аналитики, кто, опираясь на неё, утверждает, что партии как политический авангард класса уже не нужны, что в эпоху информационных технологий они свои организационные функции исчерпали? Нет, такое утверждение крайне поверхностно. Действительно, социальные Интернет-сети – это эффективное средство в организации массовых выступлений. А как закрепить победу над диктатурой, над финансовыми монополиями? Даже если ограничиваться сугубо буржуазно-демократическими преобразованиями? Для выработки программы действий после революционной смены государственного руководства и проведения её в жизнь без такого института, как политическая партия не обойтись. Яркий пример – Египет наших дней. Мубарак под судом, но власть в руках реакционного армейского руководства, тесно связанного с кланом свергнутого президента. Более того, на арену открытой политической деятельности вышли хорошо организованные ультраправые – «Братья-мусульмане». Столь же организованной и массовой левой политической силы пока нет: находившиеся в подполье коммунисты малочисленны и не успели восстановить влияние в трудовых слоях. И мы сочувствуем египтянам, несущим жертвы в новых схватках в худших условиях, нежели в начале Арабской весны. Классовый противник сумел провести перегруппировку, в восставших массах не может не сказаться усталость.

Без партии революция, тем более пролетарская или буржуазно-демократическая, перерастающая в пролетарскую, невозможна. Но партия должна быть иной, современной, не повторяющей ошибок большевиков, которым выпала героическая судьба быть первыми. Об этом шла речь в первых двух разделах текста.

Но не к сожалению, а, скорее, к счастью, не позволили сделать предшествующий абзац заключительным совершенно уникальные события, развернувшиеся в 320-тысячной Исландии. В стране, не имеющей своей армии, весь народ, точнее, те самые 99%, стал субъектом решительных революционных преобразований. Действительно, если в Греции, а за ней и в других странах ЕС, обложенных долгами, грозящими государственным дефолтом, демонстранты, участники всеобщих политических стачек, требуют от парламентов отказа от долгов и навязываемых МВФ и ЕС мер жёсткой экономии, то исландцы, невзирая на оказываемое чрезвычайно сильное внешнее давление, заставили президента провести референдум и, опираясь на его решение, за которое проголосовали 93%, отвергли долг. Долг, который «заработали» три частных банка, в 9 раз превышал ВВП Исландии. Но исландцы не остановились на достигнутом: они решили принять новую конституцию, которая освободила бы страну от власти международных финансов и виртуальных денег. Чтобы написать новую конституцию, народ Исландии избрал 25 граждан из числа 522 взрослых, не принадлежащих ни к какой политической партии, каждого из которых рекомендовали как минимум 30 граждан. Этот документ был делом рук не горстки политиков, а был написан в Интернете. Учредительные заседания проводились он-лайн, и граждане могли писать свои комментарии и вносить предложения, своими глазами наблюдая, как их конституция постепенно обретает форму. Конституция, которая в конечном итоге родилась в рамках такого народного участия, будет представлена в парламент на утверждение после следующих выборов. Отметим, что природные ресурсы, не находящиеся на момент принятия конституции в частной собственности, объявляются в данном поистине народном проекте навечно коллективной собственностью граждан. Важнейшие статьи проекта касаются элементов прямой демократии. Согласно им, 10% электората вправе требовать референдума по любому закону, принимаемому альтингом, а 2% могут предлагать парламенту проекты законов. Все вопросы, связанные с передачей Исландией части суверенитета международным организациям, автоматически выносятся на всенародный референдум.

Исландский феномен трудно переоценить. Он показал, чего можно добиться, грамотно и всенародно используя возможности буржуазной демократии для ограничения диктатуры капитала, его своеволия, его свободы эксплуатировать наёмный труд. Как и аргентинские пикетерос в 2001 и последующие годы, исландцы в 2010-11 невольно заставляют вспомнить Иваново-Вознесенский и другие первые Советы рабочих депутатов, родившиеся в России в начале ХХ века. Не случайно европейские масс-медиа, как по команде, замалчивали, насколько могли, исландский опыт.

Но повторим, уже применительно к нему, вопрос: свидетельствует ли этот опыт о близкой кончине политической партии пролетариата как субъекта революции? Ответ тот же: нет, не свидетельствует. Он показывает, как можно без создания партии ограничить в стране власть капитала, не устраняя капитализм. А это значит – сохраняя его антагонизмы, разрешить которые способна лишь коммунистическая (социалистическая) революция. Для её подготовки, проведения, закрепления результатов, слома старого государственного аппарата, создания нового государства социалистической демократии (диктатуры пролетариата), «не-совсем-государства», постепенно передающего свои функции производственным и иным общественным ассоциациям, без политического авангарда (также затем постепенно превращающегося в ассоциацию исследователей социальных процессов), т. е. без пролетарской партии как субъекта радикальных преобразований не обойтись.

И.Абрамсон

[главная страница сайта] [оглавление номера] [архив газеты] [последний номер]