РЕГИОНАЛЬНАЯ ПАРТИЯ КОММУНИСТОВ И АССОЦИАЦИЯ МАРКСИСТСКИХ ОРГАНИЗАЦИЙ

Коммунист Ленинграда № 5/2007 (59)

Как большевики пришли к власти?

    С тех пор, как до нас докатилось «Красное колесо» Александра Солженицына, стало модным писать, будто бы Россия начала XX века представляла собою преуспевающую страну, которая кормила хлебом пол-Европы. Если верить колесных дел мастеру, все было бы хорошо, если бы в феврале 1917 г. кто-то не организовал в Петрограде рабочие волнения, а воспользовавшиеся этим либералы не заставили царя отречься от престола.

    Как будто бы февральским событиям не предшествовала кровопролитная и разрушительная война, поставившая Россию на грань экономической катастрофы.

    Вот только несколько цифр.

    С 1913 по 1917 г. производство стали сократилось на 30%, добыча железной руды на 40%, выпуск тканей на 50%, заготовка лесоматериалов – на 60%. Дефицит государственного бюджета достиг 70%. Рубль обесценился в два с половиной раза. Большая часть золотого запаса перекочевала за границу.

    Перелистайте газеты того времени, и вы увидите, что на их страницах обсуждались такие проблемы как национализация промышленности, планирование экономики, кооперирование сельского хозяйства, нормированное распределение продуктов, трудовая повинность.

    Осенью 1916 г. правительство вынуждено было ввести хлебную разверстку.  

    Тогда же «Биржевые ведомости» опубликовали статью, в которой говорилось: или мы принесем в жертву патриотизму интересы частной собственности и переведем развитие страны на рельсы «государственного социализма», или нас ждет катастрофа.

    Поэтому когда в марте 1917 г. монархия рухнула, в этом не было ничего удивительного.

    А что было потом?

    А потом, говорят нам, Вильгельм II прислал из-за границы в пломбированном вагоне кучку изменников-большевиков, которые на немецкие деньги отобрали власть у Временного правительства и установили свою диктатуру.

    И снова делается вид, будто бы все в России было благополучно.

    Между тем начавшаяся революция не только не ликвидировала, а наоборот способствовала обострению экономического кризиса.  

    Если в 1914 г. государственный долг России составлял 12 млрд. руб., то 1 ноября 1917 г. уже 50. Платить по этим обязательствам Россия не могла. Следовательно война поставили ее на грань финансового банкротства.

    А поскольку денег не хватало, продолжал работать печатный станок.

    За 20 лет с 1897 по 1917 г. в обращение было выпущено около 10 млрд. руб. Ровно столько Временное правительство выпустило за восемь месяцев своего пребывания у власти.

    К 1 января 1917 г. рубль стоил 37 довоенных копеек, к 1 ноября только 10. За два с половиной года войны он обесценился в два с половиной раза, за первые восемь месяцев революции в четыре раза.

    В таких условиях стремительно росли цены.

    Если взять уровень первой половины 1914 г. за 100%, то вторая половина 1916 г. даст 240%, первая половина 1917 г. – 362%, вторая половина 1917 г. – 980%.  Еще более стремительным был рост цен в крупных городах, В Москве к началу 1917 г. цены выросли в 4 раза, а за 1917 г. еще в 3 раза.

    Таким образом, в 1917 г. экономический кризис стал приобретать катастрофический характер.

    11 мая 1917 г. «Известия» опубликовали статью «Чего хочет временное правительство», в которой ставился вопрос о необходимости «образования регулируемых государством трестов» и введения государственного контроля над всей системой распределения. Характеризуя планировавшуюся в связи с этим программу действий, Н.Н. Суханов позднее утверждал, что 16 мая Исполком Петроградского Совета принял программу действия, которая позднее получили название «политики военного коммунизма».

    В 1917 г. эта программа осталась на бумаге. И не только потому, что Временное правительство не желало даже слышать о ней, но и потому, что  

с марта по октябрь в России фактически не было власти. За эти восемь месяцев правительство обновлялось пять раз.

    Паралич власти сопровождался развалом правящих партий. Трещина пробежала между монархистами и республиканцами среди кадетов. Из партии меньшевиков вышли не желавшие продолжения войны меньшевики-интернационалисты, из партии эсеров выделилась партия левых эсеров, сохранившая верность прежней аграрной программе партии, от которой  ради компромисса с кадетами отказались ее лидеры.

    Обострение экономического кризиса привело в движение центробежные силы. Сразу же после падения монархии взяли курс на обособление финны. В мае 1917 г. решение о создании собственной государственности приняла украинская Центральная рада. Развернулось обсуждение вопроса о создании Закавказской Федерации. Заговорили об Уральской, Сибирской и Дальневосточной республиках.

    К осени 17-го года армия дезертиров достигла полутора миллионов человек. Это столько, сколько было в русской армии накануне войны. В сентябре Временное правительство пошло на невиданный в условиях войны шаг - начало демобилизацию армии, а в октябре военный министр эсер Верховский открыто завил о необходимости прекращения войны.

    Несмотря на бешеную кампанию, поднятую в буржуазной печати против большевиков (их обвиняли в том, что они немецкие шпионы), к октябрю 1917 г. один за другим советы переходили на сторону большевиков, ряды которых за восемь месяцев выросли с 25 до 300 тыс. человек

    Таким образом, осенью 1917 г. в стране существовали все признаки революционной ситуации.  

    21 сентября, когда было сформировано последнее Временное правительство, центральный печатный орган партии эсеров газета «Дело народа» опубликовала передовую статью. В ней говорилось: если эта коалиция снова окажется неудачной, следующее правительство будут обязаны сформировать большевики.

    В последних числах сентября немецкий военно-морской флот начал наступление в районе Моонзундского архипелага. Наступление удалось отбить, но немецкий флот сумел выйти к эстонскому побережью и высадить там десант. Захватив плацдарм, немецкие войска начали концентрацию сил. Обсудив сложившееся положение, Временно правительство приняло решение начать эвакуацию Петрограда.

    9 октября, когда это решение стало известно Петроградскому Совету, он принял решение взять оборону города в свои руки. Начались переговоры о создании штаба обороны, которые возник 20 октября и получил название Военно-революционного комитета, ВРК. ВРК принял решение направить в части города своих комиссаров и возглавить гарнизон города.

    По сути дела это было началом восстания.

    В ночь с 23 на 24 октября Временное правительство принимает решение арестовать ВРК, руководство Петроградского совета и ЦК большевиков. Однако выполнить это решение оно не смогло. Зато на следующую ночь с 24 на 25 ВРК без единого выстрела взял под свою охрану все правительственные учреждения за исключением Зимнего дворца, где обосновалось Временное правительство, и Мариинского дворца, где заседал Совет республики.

    Мариинский дворец капитулировал днем 25-го, а в ночь с 25 на 26-го пал Зимний дворец, на защиту которого встало только несколько рот юнкеров и женский батальон.  

    Долгое время штурм Зимнего изображался как героическое сражение. Между тем его взяли фактически без боя. Погибло всего шесть человек, причем еще до того, как осаждающие пошли на штурм. Это свидетельствует о том, что власть прогнила настолько, что сама шла в руки большевиков.

    Когда пишут о событиях 1917 г. почему-то почти все авторы обходят стороной тот факт, что с Военной организацией большевиков, участвовавшей в подготовке вооруженного восстания, сотрудничал генерал-лейтенант Н.М. Потапов. Н.М. Потапов был не простым генералом. Он занимал пост заместителя начальника Генерального штаба и возглавлял не только военную разведку, но и контрразведку.     

    Этот факт свидетельствует, что большевики пришли к власти, опираясь на поддержку части генеральского и офицерского корпуса. Неслучайно после установления советской власти на ее сторону сразу же перешла треть генеральского корпуса.

    Осенью 1917 г. в России фактически сбылся прогноз, который сделал Ф.Энгельс в 1853 г.: «Мне думается, что в одно прекрасное утро наша партия вследствие беспомощности и вялости всех остальных партий вынуждена будет стать у власти, чтобы в конце концов проводить все же такие вещи, которые отвечают непосредственно не нашим интересам, а интересам общереволюционным и специфически мелкобуржуазным; в таком случае под давлением пролетарских масс, связанные собственными в известной мере ложно истолкованными и выдвинутыми в порыве партийной борьбы печатными заявлениями и планами, мы будем вынуждены производить коммунистические опыты и делать скачки, о которых мы сами отлично знаем, насколько они несвоевременны. При этом мы потеряем головы, – надо надеяться, только в физическом смысле, - наступит реакция и, прежде чем мир будет в состоянии дать историческую оценку подобным событиям, нас станут считать не только чудовищами, на что нам было бы наплевать, но и дураками, что уже гораздо хуже».