В наш город пришла беда!

Город погибает как памятник истории. В центральной его части среди законченных гармоничных архитектурных ансамблей, каждый из которых символизирует идею величия и славы государства, набирает силу уплотнительная застройка. Величавая красота градостроительных шедевров уже превратилась в товар. Жильё с видом на них стало объектом вожделенной наживы для созидателей дешёвых строительных поделок. И это не скромные постройки на пустынных задворках, а высоченные монстры из стекла, металла и бетона, бесцеремонно торчащие из-за старых городских стен. Оттуда они глядят не на себе подобные, а на архитектурные шедевры гениев прошлого. С большой выгодой для себя используют эту возможность застройщики. За удовольствие любоваться нашими общими, между прочим, духовными сокровищами кто-то получает весьма материальное воздаяние.

Не верьте, что так решается проблема коммуналок. Квартиры в таких домах, как правило, хорошее вложение капитала. Их нередко перепродают сразу, чтобы избежать преследований со стороны закона, который при строительстве такого рода нарушается.

Как раковая опухоль начинает тихо съедать живую ткань, проявляясь лишь в последней стадии жизни обречённой жертвы, так и этот новострой застаёт людей врасплох. Разворачиваются работы, подгоняется техника когда вся невидимая (и неведомая для жителей) работа уже проделана, получены разрешения и согласования на строительство заведомо незаконных объектов. Налицо сговор с властью, когда стройка начинается без серьёзных экспертиз и согласия жителей. Людям приходится самим бороться с грабителями, которые отнимают у них территорию, пользуюясь отсутствием межевания. Так сокращаются зелёные зоны, гибнут придомовые скверы, вырубаются и без того редкие деревья и кусты, дворовые площадки становятся "пятнами" застройки. А в процессе застройки этих пятен трещат и разваливаются соседние дома. Какое-то время они ещё постоят, и строители успеют исчезнуть. Когда в доме жить станет опасно, взыскивать уже не с кого. Хочешь-не хочешь, придётся уходить. Чтобы процесс продолжился.

Теснота петербургских дворов ещё в 19 веке была предметом критики литературных классиков. Они упрекали хозяев доходных домов в том, что в погоне за прибылью они лишают жильцов воздуха и света. Сейчас пошли ещё дальше. На старые дома, которые депутат Гольман предлагает снести все разом за ветхость их фундаментов, надстраивают этажи, чердаки превращаются в мансарды, несвойственные в большинстве стилю города.

Мы рубим сук, на котором сидим. Наш город может расчитывать на внимание туристов и инвесторов пока он сохраняет свою уникальную неизменность, неиспорченность ансамблей, специфику города, построенного по плану и в соответствии со строгими градостроительными требованиями. Особый колорит отдельных районов создаётся ритмом стилей старых добротных строений с их дворами, арками, воротами, брандмауэрами. Люди хотят видеть и чувствовать эпоху в исторической части чудом уцелевшего города.

Не иначе, как агонией можно назвать деятельность нашего "временного" правительства, спешащего за свой короткий век сделать на нашей многострадальной исторической недвижимости свой бизнес.

Разработан огромный перечень "лакун", подписываются разрешения на строительство в центре домов и мансард без ведома и согласия граждан. Сведения о новых незаконных собственниках засекречены. В официальных ответах заявляется, что такая информация (огласка) может повредить "добросовестному приобретателю". Такой формулировкой широко пользуются криминальные застройщики, продавая подставным лицам незаконную постройку, чтобы уйти от ответственности.

Покровительство власти, вероятно, объясняет цинизм г. Сопромадзе, объявившего, что он строил и будет строить в исторической охранной зоне элитные дома. Он любит красоту и уже вошёл во вкус, собираясь расположить рядом с Русским музеем комплекс 6-9-этажных построек с автостоянками, среди которых, Христа ради, будет выстроено и фондохранилище. Митинги протеста и федеральный закон ему не указ. Заявления ответственных лиц, причастных к охране памятников (КГИОП), о том, что "архитектурную мысль запретить нельзя", не успокаивают. Настанет момент, когда они "..делу дать хотя законный вид и толк...", сошлются на какую-нибудь целесообразность. У нас нет коррупции? Уместно вспомнить.

Не обязательно плотно застраивать двор музея Этнографии и делать это за счёт инвесторов. Этот музей стоит того, чтобы на него потратить федеральные деньги, создать филиал вне центра, где можно было бы и просветительную работу шире развернуть. А тесно всем, и музеям и театрам и библиотекам; и есть уже примеры разумного решения этого вопроса (Публичная библиотека, Эрмитаж), хочется предложить такой вариант и Мариинскому театру, чтобы не крушить окрестную архитектуру ради своих коммерческих интересов. Ведь горожане (а кому же служит это высокое искусство?) против того, чтобы в сложившейся городской зоне возник нелепый павильон. Да ещё на 250 миллионов долларов бюджетных, т.е. наших, денег! Нас, неразумных, хотят сделать счастливыми.

Да, можно говорить, что у нас много проблем, жилфонд запущен и изношен, на улицах пробки, машинам тесно. На этом основании центральные площади превратились в автостоянки, газоны, тротуары, бульвары - в парковочные зоны. Часто слышим: у города нет денег, инвесторы даром ничего не делают, им надо что-то уступить. А они много не требуют. Только немного земли в центре города, с хорошим видом. И вот НАШИ бесценные сокровища властью временщиков продаются этим акулам.

Продавая не своё, людей не предупреждают, не убеждают, что всё делается для нашей же пользы. Информацией мы не располагаем. Даже ТВ-программа в духе гласности могла бы внести ясность, если "к барьеру" вышли бы те кто у власти, строители и народ. Самым естественным образом многие проблемы решаются, когда власть устраивает свой народ, считается с его мнением. Наши люди перестали верить, что от них что-либо зависит, убеждены, что добиваться справедливости бесполезно и потому пассивны. Напрасно взывать к совести призывами соблюдать чистоту в подъездах и одобрять инициативу по их благоустройству. Эти случаи так и будут единичными. Как будто не ясно, что только в своём доме, дворе, городе человек не допустит разрухи и не пожалеет сил для сохранения и защиты того, что считает своим не формально и видит результаты своего участия (или неучастия). Похоже, что чувство хозяина власти поощряют только на словах.

Мы недовольны, но ничего не делаем. Ждём, когда кончится "это безобразие". Мы - не хозяева. Нигде. Даже наши приватизированные квартиры нам по сути тоже не принадлежат. И в новом Жилищном кодексе есть тому подтверждение. Например, если дом понадобится государству (а это не мы), то жильцам предоставят другое жильё (ст.32 "Изъятие жилья для государственных нужд"). Год, правда, даётся на размышления.

Наши жилищные службы на нас не работают, у них своих забот хватает и они настолько деформировались, что забыли, кто в доме хозяин. Наши требования их глубоко оскорбляют. То есть "Тень" отделилась от Человека, командует им и от него не зависит. И уже только слепой и глухой не понимает, что хотя бы своими домами мы должны управлять сами. Городские власти делают вид, что поощряют жителей объединяться, но печальный опыт такого рода по созданию ТСЖ говорит об обратном. Нужно быть свободным (не работающим), молодым, энергичным юристом, технически оснащённым, инициативным и образованным, чтобы довести дело до "одного окна по регистрации ТСЖ", о котором говорит Валентина Матвиенко. Необязательность и некомпетентность чиновников требуют ещё одного качества - терпения.

На примере нашего дома на Миллионной улице, в "Золотом треугольнике", мы убедились, что не на благо себе и народу мы избрали свою власть. Ей безразлична и наша судьба и судьба дома. Считая всю городскую недвижимость своим имуществом, она, не заботясь о её сохранности, думает лишь о выгоде, которую можно из неё извлечь. Помещения в несчастных, старых, больных домах отдаются на растерзание арендаторам и в ведение равнодушных ЖЭСов, которые волками глядят на жильцов с их жалобами. Да и не может эта малоквалифицированная армия сантехников и управдомов что-то серьёзно отремонтировать. Мы давно уже сами обо всём заботимся.

Если бы власть, в ведении которой сейчас находятся дома, была бы действительно озабочена их сохранением, то должна бы была радоваться, что мы хотим снять с неё груз забот. Берите, дескать, дом, берегите его, мы поможем. Используйте свои нежилые помещения, сдавайте их, чтобы были средства на обслуживание и ремонт. На самом деле, как только КУГИ узнал о нашем намерении зарегистрировать кондоминиум, по чердакам забегали с рулеткой его посланцы. На вопросы домкома грубили, но проговорились, что чердаки, подвалы, гаражи они ещё успеют продать или сдать.

Налицо привычка распоряжаться тем, во что не вложено ни труда ни денег, к чьей судьбе чиновник равнодушен и не опечалится, если дом развалится (появится пятно застройки, можно продать!). Лишь бы успеть побольше взять. Когда нормальная логика поведения стала абсурдной? Советская власть тут ни при чём. Такое положение должно меняться. Если бы чиновники любили свой народ и зависели от него, они бы его слышали. Нет, народ превращён в население (электорат) с психологией нищих иждивенцев, развращённых подачками. На лицемерие и ложь он отвечает тем же, быстро усваивая правила жизни без принципов. От безысходности и бессилия у человека сужается круг личных интересов до опасного миниума, когда разрозненные пессимисты без сопротивления невольно становятся соучастниками разрухи.

29 декабря 2004 года

Беляева Римма Михайловна, сотрудник Эрмитажа